Лариса Соболева - Та, которой не должно быть…

– На ногах мягкие спортивные туфли… э… не по сезону! Черные. И последнее – очки. Это могут быть очки-хамелеоны или имитация очков для улучшения зрения, но оправа должна быть… широкая. Надеюсь, примет хватит?

Наступила пауза. К восхищению она отношения не имела, молодые люди стыдливо переглядывались, но Петрич заметил ужимки и свирепо прорычал:

– Кто-то что-то не понял?

– Мы поняли, – заверил Руслан с дурацкой, как показалось Петричу, усмешкой. – Просто вы так подробно описали убийцу, будто видели его…

Лучше бы он промолчал, как делают умные люди, находясь в обществе начальника! Ибо у Петрича для молодых коллег всегда найдется ответное ядовитое словцо, бьющее по самолюбию:

– А ты займись тем, что тебе не дано от рождения: пошевели мозгами. И тоже увидишь преступника, уверяю, это просто. Займешься этим домом, опросишь соседей. – И взглянув на понурую Ларису, скрепя сердце, добавил: – Вместе с ней.

За сим он повернулся спиной к Руслану, дав тому возможность переварить сказанное и сделать полезные выводы. Таков характер у этого тяжелого человека, которого мало кто любил, но приходилось с ним мириться. А он тут же забыл про Руслана и свои безжалостные слова, догнал Юрия возле прихожей:

– Юра, стой! Запомни: приятель убитого, сдавший адреса Алексея, – свидетель. Единственный свидетель, видевший убийцу. Поэтому тебе нужно найти его как можно скорей, иначе найдем и его труп. Возьми у Руслана список, проследи, чтобы последовательность адресов, на которые мальчик отправлял письма, была сохранена точно. И начни в той же последовательности, в какой отправлял письма мальчик. Сдал его кто-то из первой пятерки… Ну, беги, крути ребят. От твоей скорости сейчас зависят наш успех и жизнь еще одного подростка.

Эти парни (оперативники) привыкли к жесткости Петрича и не задавали лишних вопросов, предпочитая догадываться самим, почему шеф приходит к тем или иным выводам. И Юра, исполнительная машина, довольно качественная и к тому же неглупая, согласно кивнул, тем самым обещая сделать все, от него зависящее. Когда он, переступив через труп Алеши, скрылся в лифте, Петрич поинтересовался у Виталия:

– Ну, что тут?

– Ничего нового, – ответил тот, поднявшись с корточек. – Может, при вскрытии обнаружится какая-нибудь неожиданность. Машина пришла за трупом, мне только что сообщили, я поехал?

– Ну, давай, давай, – рассеянно произнес Петрич.

Взгляд пронизывающих глаз, беспардонно заглядывающих в глубь души, вынести сложно, ей-богу, Виталию почудилось, Петрич вот-вот предъявит ему обвинение. Он разозлился. Ну на каком основании этот террикон не доверяет ему? То есть основание есть, конечно, но дурацкое! Виталий резко развернулся и пошел к лестнице. А Петрич в это время мысленно представлял жертвы и того, кто сделал их таковыми.

Улицу рано накрыла темень, но таково свойство ноября – сумерки наступают рано, ночь приходит рано. И холод закономерен, с неба сыпалась снежная пыль. Виталий заскочил в супермаркет купить еды, ведь предстоял долгий рабочий вечер. Петрич никого не подпускает близко, когда «берет дело на контроль», значит, Виталию доверяет. Но заладил: алиби, алиби… Тошнило от этого забитого, искалеченного киноиндустрией и литературой слова.

У выхода он столкнулся с давнишним приятелем – человеком, у которого все есть, а он хочет еще. Тот зашел в супермаркет в обнимку с яркой девицей, одетой в кожу. Обрадовались друг другу, отошли в сторонку, спросили про житье-бытье, и тут приятель сделал Виталию огромный подарок, сам того не зная, а начал с жалоб:

– Нет, ты представь: меня не пустили за границу!

– А что так? – без интереса спросил Виталий. У него куча своих проблем, чтобы вникать в чужие. – Ты злостный неплательщик алиментов?

– Пф! – фыркнул тот. Он был навеселе, отсюда говорлив без меры. – Какие алименты? Я не оплатил штрафы! А я про них знал?! Мне не пришла бумажка… Нет, а им, этим мародерам на границе, пришла! И они меня завернули! Откуда же я знал, что меня оштрафовали?

– Лучше скажи, почему ты этого не знал? – усмехнулся Виталий, поглядывая на часы, тем самым давая понять, что времени на разговоры у него не осталось.

– А видаков развесили по дорогам, не предупреждая водил. Моя арба, сам знаешь, стоит педаль чуть-чуть носком тронуть, как вжарит… только ветер свистит. Но я же не знал, что меня в это время камера снимает! Лучше б гаишники полосатыми палками махали, с ними договориться… Куда ты, Вит?