Виктория Готти - Кто-то следит за мной

— Роз получила несколько посылок, или «подарков», с короткими записками угрожающего характера. Несколько раз ей звонили, также с угрозами.

Димитрий пожал плечами, вскинул брови, изображая удивление.

«Фальшивит?» — подумал Фальконе.

Пальцы Димитрия прошлись по густым волосам.

— Я все понял, детектив. Вы думаете, что это я ее преследую, Роз убедила вас в этом. — В ледяном голосе слышалась насмешка.

— Не совсем так, но она действительно сказала, что с учетом обстоятельств такая возможность вполне реальна.

— Каких обстоятельств?

— Ваши отношения.

Димитрий уперся взглядом в настенные часы. Казалось, от этого они затикали громче. На мгновение Фальконе показалось, что он уловил в глазах Димитрия угрызения совести, словно ему удалось-таки задеть того за живое. Но тут же выражение глаз Константиноса изменилось.

— Наши «отношения», как вы их назвали, — далекое прошлое. И не имеют никакого отношения к нынешним страхам Роз. — Он выдержал многозначительную паузу. — Если ее и впрямь кто-то преследует и вся эта суета — не плод паранойи, вызванной написанием «ужастиков». — Тут он улыбнулся Фальконе. — Есть у вас еще вопросы? У меня работы непочатый край. И, боюсь, нет времени успокаивать разыгравшуюся фантазию Роз Миллер.

У Фальконе не нашлось слов. Наверное, он совсем рехнулся, если пришел сюда этим утром в расчете на помощь и содействие. Неужели он полагал, что Димитрий Константинос шагнет ему навстречу? Этот человек был неприступен, как скала, а доказательств его причастности к случившемуся у Фальконе не было.

Фальконе встал.

— Я сам найду дорогу.

Дверь закрылась, Димитрий поднялся, выдвинул верхний ящик стола, открыл запертую на ключ стальную коробочку, хранящуюся там, достал недавнее фото Роз, сделанное Энни Лейбович для журнала «Ярмарка тщеславия», и старую фотографию шестнадцатилетней Роз. Она сидела верхом на великолепной черной лошади. Светлые волосы свободно падали на плечи, и она улыбалась Димитрию. Он провел большим пальцем по ее лицу и попытался найти прилагательное, наиболее точно описывающее Роз. Удивительная женщина? Фантастическая? Экстраординарная? «Да, — решил он. — Экстраординарная».

Телефонный звонок вырвал его из далекого прошлого.

— Димитрий… этой ночью ты не ночевал дома.

— Дела, Джуел.

Он слушал жену вполуха. По шуму в трубке он мог сказать, что звонит она из салона.

— Что это за дела у тебя по ночам? Твоя половина кровати осталась нетронутой. Папа говорит, что ты слишком мало времени проводишь дома… со мной.

Папа то, папа это. Знала бы она, что именно он вытащил дорогого папу из дерьма. И тем не менее, несмотря на респектабельность, приобретенную с его помощью, старикан не желал расставаться с прошлым, не рвал ни с ростовщиками, ни с сутенерами, ни со шлюхами. «Так он и остался уличным бандитом, — подумал Димитрий, — а ведь мог бы… Впрочем, какая разница». О многих эпизодах из прошлого Брауна Джуел знать не могла, тогда она была маленькой девочкой. Одно время Браун не только отмывал деньги колумбийских картелей, но и сам занимался распространением наркотиков. Потом Димитрий услышал, что Браун переключился на героин. Но все это для Джуел оставалось тайной за семью печатями. Она была единственным ребенком овдовевшего Брауна, и уж он сделал все, чтобы предстать перед ней в самом выигрышном свете. Джуел видела в отце рыцаря в сверкающих доспехах, готового в любой момент прийти на помощь, поддержать ее, если она споткнется или оступится. Браун оберегал ее от правды, и Димитрий Константинос подыгрывал в этом своему боссу. К чему знать Джуел о темной стороне жизни Брауна?

Он мог бы рассказать ей и о ее выходках, но, опять же, зачем раскрывать свои карты, показывать Джуел, сколь много ему известно? Он предпочитал собирать информацию, а не распространять ее. И сейчас его больше всего занимало снижение выручки за прошлый уик-энд в лас-вегасском казино. Димитрий теперь стоил около четырехсот миллионов долларов именно потому, что требовал от своих подчиненных отчета по каждому принятому решению, контролировал каждый потраченный и заработанный доллар, будь то сеть магазинов сигар, большой отель или казино. Ничего не упускалось из виду. На этом строилась жизненная философия Димитрия, в этом был ключ его успеха.

— Мне пора идти, Джуел. Мне есть о чем подумать и без тебя. — И он бросил трубку, прежде чем она успела ответить.

Фотографии он сунул в ящик, схватил пиджак и позвонил консьержу.