Виктория Готти - Кто-то следит за мной

— Ты могла бы дождаться меня, Роз. — Димитрий говорил так тихо, что она едва разбирала слова.

— Не могла. На то были причины.

Она уже хотела сказать ему о дочери, но в последний момент передумала. Проку от этого никакого, а для Алексис только вред: вдруг Димитрий попытается ее похитить? Нет уж, пусть имя настоящего отца Алексис останется в тайне. И нет смысла убеждать Димитрия, что она пыталась ему помочь. Ивен ведь обещал ей, что с Константиноса снимут обвинения в непредумышленном убийстве, но Джеймс все решил по-своему. Стоит ли говорить о том, что могло бы быть? Прошлое сослагательного наклонения не знает.

— Какие причины? — полюбопытствовал Димитрий.

Она двинулась к нему, остановилась в нескольких шагах.

— Не могу объяснить. Пожалуйста, не спрашивай. Поверь только, что душа у меня болела. Из-за того, что я тебя потеряла, и потому, что ты озлобился. Мне хотелось тебя утешить, но ты не подпускал. Я тоже находилась за решеткой, как и ты, только в тюрьме сидела моя душа. — Она прижала руку к сердцу.

Последние слова, похоже, пробили броню. Он пересек комнату, чтобы наполнить стакан. Спросил, не хочет ли она выпить. Роз отказалась.

— Да знаешь ли ты, что такое тюрьма, Роз? Ты хоть представляешь себе, какие испытания выпадают в тюрьме на долю молодого человека?

Она отвела глаза и прошептала:

— Нет, не представляю.

Он залпом осушил стакан, а когда продолжил, в голосе его звучала злость:

— Это ад, которому нет конца. Все равно что бросить в клетку с тиграми, где у тебя только одно средство выживания — крепкие кулаки. Прежде чем меня перевели в тюрьму, я провел две недели в изоляторе округа Нассау и за это время дрался семь раз. Думаю, Джеймс надеялся, что из тюрьмы я живым не выйду. Он наверняка подкупал надзирателей, чтобы они стравливали меня с заключенными, а я всякий раз попадался на их удочку. Черт, да большую часть этих шести лет я провел в одиночной камере! А едва появлялся в общей, как меня вновь провоцировали. — Димитрий поставил стакан, угрожающе шагнул к ней. — А еще в застенках томилась моя душа. О тебе я думал каждый день, вспоминал, как только просыпался. И ненавидел за то, что ты со мной сделала. Стоило мне представить, как тебя ласкают руки Ивена… у меня все тело сводило судорогой! Продолжать?

Ответить она не смогла. Лишь еле заметно кивнула.

— Мне хотелось, чтобы и ты, и все семейство Миллеров испытали такую же боль. Ждать пришлось долго. А ведь я давно уже мог заработать большие деньги, выдав секреты Джеймса. Мне не раз предлагали рассказать всю правду об убийстве в поместье «Лорел». Широкая общественность с удовольствием покопалась бы в грязном белье этого семейства. Покопается и сейчас.

— Что же ты от меня хочешь? — спросила Роз. — Что мне сделать, чтобы загладить свою вину? Если бы я только знала, что натворила, я… я…

— Ты бы что? Пошла в тюрьму? — С его губ сорвался презрительный смешок. — Дорогой «папаша» этого бы не допустил. У него был жертвенный барашек. Я.

Роз заглянула Димитрию в глаза, надеясь, что он хоть чуточку ее понимает, но наткнулась лишь на ненависть и жажду мести. Брешь в разделявшей их стене закрылась. Ничего не поделаешь.

— Мне пора.

Но не успела она шагнуть к двери, как Димитрий схватил ее за руку и притянул к себе. Теперь они оба стояли у окна. Он держал Роз железной хваткой.

— Я мог бы без труда раздавить тебя, Роз. Обрушить на тебя все свое раздражение, всю злобу…

Необязательно было смотреть на него, чтобы понять, что он не причинит ей вреда, по крайней мере, сейчас. Роз интуитивно вырвала руку.

— Но я хочу, чтобы ты отдала должок в приватной обстановке.

Голос Димитрия почему-то прозвучал далеко-далеко. Все закружилось у нее перед глазами, к горлу подкатила тошнота. Но она взяла себя в руки.

— Для этого ты и приглашал на наши предыдущие встречи прессу? Чтобы публично унизить меня и Ивена? Ты сознательно шел на то, чтобы уничтожить нашу семью? Что ж, Димитрий, ты своего добился.

На его лице отразилось изумление.

— Ты же не веришь, что я могу использовать подобные методы. Прибегать к помощи репортеров — это не по мне.

— Что ты от меня хочешь? — удивилась Роз.

Он молчал. Оба словно застыли, глядя друг другу в глаза, и в комнате слышалось лишь тиканье часов.

Роз пыталась прочитать ответ во взгляде Димитрия, но увидела лишь туманную дымку. Бежать! Как можно быстрее! Из этой комнаты, от Димитрия, от своего прошлого.

Но он внезапно крепко обнял ее, прижал к себе. Его рот жадно искал ее губы. Ей бы оттолкнуть его, вырваться, но она была не в силах даже просто сказать «нет». Возбуждение от близости любимого только все возрастало. Волна страсти захлестнула Роз, сметая все остальные эмоции.