Юлиан Семенов - Пресс-центр

В трубке щелкнуло.

- Это Рафф. Слушаю вас, господин инспектор Шор.

- Я хочу вас предупредить, господин Рафф; что наш разговор записывается на диктофон, так что вы вправе отказаться от беседы со мною.

- Все зависит от ваших вопросов, господин инспектор Шор. В том случае, если они не будут меня устраивать, я свяжу вас с моими адвокатами, они станут отвечать за меня.

- У меня пока что единственный вопрос, господин Рафф: вы знаете фрау Дорн?

- Конечно! Она была моим секретарем... Что-нибудь случилось?

- К счастью, нет. Если позволите, второй вопрос, господин Рафф: в связи с чем вы направили мистера Вакса вчера вечером к фрау Дорн?

- Кого?!

- Мистера Вакса. Он позвонил к фрау Дорн от вашего имени...

- Господин инспектор Шор, я не знаю человека с такой фамилией.

- Я благодарю вас за исчерпывающий ответ, господин Рафф, приношу свои извинения, до свидания...

Шор положил трубку, бросил под язык еще одну мятную таблетку и сказал:

- Вас проводит мой человек... Расплатитесь в своем отеле и сразу же улетайте домой... За вашей квартирой будут смотреть наши коллеги, живите спокойно, только перед тем, как мы попрощаемся, расскажите мне все, что вы знаете о последних днях Грацио... И передайте в точности последний разговор с ним, фрау Дорн... Грацио говорил с вами семь минут - нет, нет, ни его, ни тем более вас мы не подслушивали, не было оснований, просто счет на разговор с Франкфуртом отмечен как семиминутный... Я выключаю диктофон и даю слово не ссылаться на вашу информацию при допросах тех людей, которые так или иначе входили в окружение покойного...

После того, как фрау Дорн увезли, Шор пригласил Папиньона и, посмеиваясь, заметил:

- Ну, что я тебе говорил? Она обязана была клюнуть на удочку и клюнула. Запомни, с умной женщиной можно бороться только одним - жесткой логикой. Из нашего с тобой разговора она поняла, что нам известно о вчерашнем визитере; мы вовремя успели выяснить про ее франкфуртские связи, про маму и библиотеку детективов. Эрго: она, как и все, читающие Флеминга, считает, что в полиции денег куры не клюют и мы записываем все беседы в отелях, бардаках и даже в телефонных будках. Остальное - дело техники; ненавистные мятные таблетки, гримаса гнева и чуть повышенный голос... Но кто-то крепко вертит все это дело, Папиньон... Такого рода визитки, - он кивнул на глянцевый листок бумаги, - мелкие шулеры не делают, этим занимаются, мой милый, тайные типографии могучих разведывательных институций... Возьми на анализ и запроси "Интерпол", не было ли зафиксировано такого рода фокусов у мафиози... И пригласи на допросы всех тех, кого она только что упомянула... В первую очередь эту самую Мари Кровс, журналистку... А я попробую выпросить у комиссара Матэна десяток хороших сыщиков, чтобы они последили за теми, кого она назвала... И последнее... Она сказала про какого-то русского журналиста, с которым у него была обговорена встреча... - Шор пролистал записную книжку Грацио. - Ты можешь разобрать его почерк? - Он подвинул книжку Папиньону. - Лисо? Лиско? Узнай к вечеру, кто этот человек, о'кэй?

В два часа дня Папиньон передал копию записи допроса фрау Дорн быстрому холодноглазому Паулю Заборски, наиболее доверенному контакту резидентуры ЦРУ в Берне.

В три часа Джон Хоф отправил шифротелеграмму Майклу Вэлшу.

Ответ из Лэнгли пришел незамедлительно: "Предпримите все меры, чтобы Шор был отстранен от расследования хотя бы на ближайшие пять дней. Поручите Папиньону производство обыска на квартире Лыско - неожиданно для Шора - в тот момент, когда получите наше на то указание. Майкл Вэлш".

24

Из бюллетеня Пресс-центра:

"Как стало известно, группа финансистов Уолл-Стрита вошла с интерпелляцией в Верховный суд с требованием немедленного ареста всех активов покойного Леопольда Грацио, поскольку, предположительно, он покончил с собою в связи с надвигавшимся банкротством.

Поскольку Грацио в последнее время, как утверждают чиновники банковских корпораций, предпринял ряд весьма рискованных операций, финансировал гигантские проекты в развивающихся странах, поддерживал прогрессивный режим в Гаривасе, скупал акции на биржах. Гонконга, Чикаго и Франкфурта, его положение резко пошатнулось; он выбрал для себя самый легкий путь, чтобы уйти от ответственности.

В случае, если решение об аресте активов покойного Леопольда Грацио войдет в законную силу, предполагается ревизия всех его бумаг.

Однако уже сегодня активы Грацио находятся под подозрением, а цена на его акции катастрофически падает; если день назад он был тайным банкротом, то сегодня стал банкротом явным. Если же он не был банкротом, то его им сделала самим фактом такого рода открытой, широко рекламируемой интерпелляции".