Фридрих Незнанский - Московский бродвей

Парень свернул в один из боковых коридоров, и на некоторое время Ковтун потерял его из виду. Однако не зря режиссер работал здесь, в Останкинском телецентре, уже несколько лет. Он быстро сообразил, что если преступник не свернет в маленький коридор – откуда по лестнице можно попасть на другую, черную лестницу, – то окажется в тупике, где только одна дверь – в туалет. И вот там-то его и можно будет взять.

Сзади доносились крики переполошившейся телевизионной публики. Ковтун свернул в коридорчик и снова увидел спину преступника. К счастью, тот не заметил выхода на лестницу. Ковтун бросился за ним.

– Стой! – кричал он, но парень и не думал останавливаться. Ковтун видел, как он, оказавшись в тупике, ворвался в туалет и с грохотом захлопнул дверь…

В коридоре было тихо. Видно, никто из многочисленной останкинской охраны еще не успел сюда добежать. Ковтун подошел к двери туалета и решительно распахнул ее.

Здесь было пусто. Сначала Ковтун подумал, что преступнику удалось каким-то образом скрыться. Только вот каким? Потом из дальнего угла туалета донеслись звуки какой-то возни и приглушенный женский вскрик.

«Это женский туалет», – вспомнил Ковтун.

– А-а-а-а! – раздался хриплый полушепот.

– Молчи, сучка! Прирежу! – расслышал Ковтун. Он неторопливо и осторожно подошел к крайней, прямо возле окна, туалетной кабинке. Взялся за ручку и решительно открыл дверь.

Парень в расшитом золотом камзоле держал свой нож точь-в-точь как в детективных фильмах – это Ковтун непроизвольно определил взглядом профессионала – прямо у горла своей жертвы, чуть вдавив лезвие в кожу на ее шее. И женщина лет тридцати, подвернувшаяся под руку преступнику, вела себя точно так же, как и бесчисленные жертвы в кино. Она сидела без движения, чуть приоткрыв рот, будто в беззвучном крике. В глазах ее застыл невыразимый ужас. Пожалуй, если бы Ковтуну когда-нибудь довелось снимать подобную сцену, он непременно точно так же построил бы мизансцену…

Женщина даже не успела натянуть джинсы, когда в кабинку ворвался преступник, поэтому ее растопыренные пальцы прикрывали бедра.

Несмотря на драматичность момента, Ковтун зорким режиссерским глазом заметил, что по драматургии эпизода здесь не хватает спасительной, доброй силы, которая должна вызволить жертву… И тут же вспомнил, что именно он, режиссер Савелий Ковтун, и является сейчас этой самой силой. Он, и никто другой…

– Опусти нож, – сказал он негромко и спокойно, именно так, как это делали в детективных фильмах положительные герои, даже совершенно безоружные.

Парень только покачал головой, насколько это позволил жесткий и высокий воротник бутафорского камзола. И еще сильнее вдавил лезвие в шею женщины. Ковтун подумал, что сейчас из-под острого лезвия должна начать стекать маленькая и тонкая струйка крови. Этого, впрочем, не произошло.

– У тебя нет шансов. Сейчас сюда придут, – проговорил Ковтун.

– Тогда я ее прикончу. – Голос преступника оказался низким и тоже спокойным.

– Зачем ты это сделал? – спросил Ковтун и тут же об этом пожалел. С парнем произошла мгновенная перемена. Он покраснел, напыжился и истерично заорал:

– За Анжелику! Я этого подонка прикончил за Анжелику! Сволочи, гады!

И абсолютно неожиданно для Ковтуна он чуть опустил нож и резанул по плечу жертвы. Кровь хлынула как из водопроводного крана, – видимо, лезвие ножа задело артерию. Женщина даже не успела вскрикнуть, с ужасом в глазах быстро обмякла. Руки безжизненно повисли.

Ковтун почувствовал, как его конечности коченеют. Он попытался крикнуть, но неожиданно обнаружил, что горло способно издать только жалкие звуки не громче шепота. «Нет, – машинально подумал он, – на роль положительного героя-спасителя кого попало не возьмешь. Тут нужен Брюс Уиллис…»

Преступник широко раскрытыми глазами смотрел на кровь, заливающую длинные полы его камзола, белые панталоны и туфли с пряжками. В конце концов он толчком отбросил от себя тело женщины, которая, очевидно, находилась в глубоком обмороке. И поднял глаза на Ковтуна, который продолжал стоять, не в силах сдвинуться с места.

– За Анжелику, – прошептал убийца и легко воткнул нож в живот Ковтуну. Тот с изумлением уставился на рукоятку, торчащую из его тела, затем перед глазами режиссера все потемнело и он упал навзничь.

Из коридора уже доносились крики и топот. Убийца быстро вышел из кабинки, разбил окно и, не оборачиваясь, сиганул вниз.