Фридрих Незнанский - Месть предателя

– Ну хорошо, – с легкой иронией констатировал Гордеев, – что касается важнейших документов, то тут у вас пусто. А как обстоят дела с наследниками покойного Перетерского? Не могут ли они прояснить некоторые нестыковки в вопросе о гибели Владимира Дмитриевича Перетерского? Нельзя ли получить их адреса?

– Никаких родственников у покойного нет, – твердо заявил следователь. А Гордеев подумал: «Э-э, милый, да ведь тебя, как тряпичного Петрушку, держат на короткой веревочке!..»

– И о странном самоубийстве племянницы Владимира Дмитриевича вам ничего не известно?

Ступников из сурового законника превратился в грозного обвинителя:

– А вам-то это от кого известно? Преступник сообщил?

– Вы имеете в виду подозреваемого? – наивно поинтересовался Гордеев. – Совсем нет. Это же на фирме известно каждому второму служащему. Разве Поташев или его присные вам ничего не говорили? Странно, зачем им от вас скрывать очевидное…

– А что это меняет? – неожиданно спросил Ступников. – Снимает с Невежина подозрения?

– В какой-то мере. Ну представьте себе следующую картину. Невежин по какой-то причине нанимает киллера для устранения своего же коллеги Перетерского. Происходит убийство, вокзальная милиция при случайной облаве ловит киллера, вы получаете из его рук оружие и прочие улики, включая отпечатки пальцев все того же Невежина. А далее начинаются странные вещи: киллер ловко сбегает из-под стражи, а затем почему-то кончает жизнь самоубийством в далеком отсюда Новосибирске. Там же кончает с собой и единственная наследница Перетерского. Кому это выгодно? Невежину, который уже давно взят под стражу? Для какой цели? Ведь если его осудят, а все идет к тому, то и фирма, и все средства, и ноу-хау ему лично уже не светят. А кому светят? – вот в чем вопрос.

– Вы говорите как следователь, а не адвокат, – с иронией заметил Ступников. – Почему?

– А я в Генеральной прокуратуре оттрубил начало биографии. У Меркулова и Турецкого. Знакомы эти имена, надеюсь?

Ступников промолчал. А затем ехидно спросил:

– Но ведь ушли?

– Да. Не сошлись, как говорится… характерами.

– С такими-то учителями?!

– Нет. С генеральным. Тот приказал прекратить дело на одного мерзавца. А я отказался и швырнул заявление. Учителя, как вы изволили заметить, мне как раз крепко всыпали, но… генеральный заявление подмахнул. Мерзавец, к слову, уже давно проживает за границей. А бывший генеральный не так давно выпущен из СИЗО No 1. Вы удивлены, Дмитрий Константинович, зачем я вроде бы пытаюсь воздействовать на следствие? Скажу честно, я не испытываю к вам ни малейшей неприязни. А по собственному опыту знаю, как бывает горько, когда выстроенное тобой здание разваливают до основания. А ваше стоит довольно шатко.

– Это угроза или… предупреждение? – вернулся к прежней заносчивости Ступников.

– Ни то ни другое. Совет. И еще один – напоследок. Было бы очень неплохо, если бы вы существо этого нашего разговора оставили исключительно при себе. Многие знания, как сказано у Екклесиаста, чреваты… помните чем?

– Я читал Библию… когда-то. Ну и что из этого?

– Блестяще! Умри, Денис, лучше не скажешь… Благодарю за аудиенцию. Надеюсь, в суде не встретимся.

– Откуда у вас подобная уверенность?

– Дом может рухнуть гораздо раньше… Мое почтение.

Гордеев был искренен перед собой: он предупредил. И лишний раз убедился, что следователь готов оперировать лишь теми фактами, которые ему услужливо представила заинтересованная в расчистке жилплощади сторона. Никаких иных, по всей видимости, доказательств преступного умысла Невежина у него не имеется. Его даже не сочли необходимым поставить в известность о «самоубийстве» главного свидетеля и исполнителя невежинского «заказа». Гордеев проследил за реакцией и убедился в этом.

Кстати говоря, убийство племянницы Перетерского, в чем ни минуты не сомневался Гордеев, ловко опять-таки выданное за самоубийство, и все связанное с этим делом взялся по просьбе Юрия Петровича разузнать Денис Грязнов. Вероятно, он рассчитывал на помощь дяди в этом вопросе. Удалось получить копию судебно-медицинского заключения из Новосибирска. С учетом свидетельств соседей, того, сего и прочего причиной смерти Варвары Николаевны Седовой, материнская фамилия – Перетерская, явился суицид как результат нервного срыва. Причем способ ухода из жизни был выбран оригинальный. Очень полная сорокапятилетняя женщина была найдена в петле после звонка соседей, сообщивших в милицию, что из квартиры Варвары, женщины в общем-то аккуратной, несмотря на некоторые странности характера – нелюдимость там и прочее, проникает неприятный запах тления.