Алексей Макеев - Тайна жертвенных ягнят

Бурмистров между тем продолжил:

— Говорят, вчера ты и белобрысый мужик подняли шумиху по поводу того, что я не присутствовал на собрании, а потом все завалились ко мне в номер. Сам-то я этот момент не помню, был не в форме. — Майор говорил уверенным, покровительственным тоном, каким, очевидно, привык разговаривать с криминальными элементами у себя в полиции на допросах. — Не в полицейской, конечно, форме, — уточнил он, усмехнувшись.

— А кто говорит-то? — проявил я любопытство.

— Да вон тот бородатый. — Михаил указал большим пальцем за плечо, туда, где любезничал с Надеждой Замшелов. — Все уши сейчас мне прожужжал, рассказывая при дамах, как ты притащил в номер мужиков полюбоваться на в дупель пьяного майора полиции.

Кто же знал, что бородатый таким сплетником окажется и будет трепать о вчерашнем, в общем-то, незначительном происшествии — подумаешь, мужик напился — на каждом углу, да еще и при женщинах. Но я сделал вид, будто не понимаю, что Бурмистров предъявляет мне претензии по поводу поднятого вчера переполоха, и перевел стрелки на Замшелова — пусть полицейский на этого типа собаку спустит:

— Непорядочно поступает бородатый. На твоем месте я бы ему за такие речи морду набил бы.

Но майор, как оказалось, и не думал мне ничего предъявлять. Он вдруг улыбнулся и добродушным тоном произнес:

— Вообще-то, Игорь, спасибо тебе за то, что побеспокоился о соотечественнике, не поленился прийти посмотреть, все ли со мной в порядке. Сейчас большая редкость, когда ближнему ближний на помощь приходит. Поверь мне, я по своему роду деятельности с темной стороной человеческой души имею дело, так что знаю. — Он протянул мне руку и с чувством крепко пожал. А уже собираясь уходить, добавил: — Ты не думай, я не алкаш, но иной раз выпить крепко люблю. Вчера вот расслабился после дороги, да без надзора супруги. — Бурмистров легонько похлопал меня по плечу и пошел к воде. Через несколько мгновений его коренастая фигура погрузилась в море.

Я постоял еще немного, наблюдая, как лысоватая голова майора, блестя в лучах солнца, удаляется все дальше и дальше от берега, затем повернулся и направился в ту сторону, где на двух лежаках, друг напротив друга, сидели две парочки: на одном — Замшелов и Ярилова, на другом — Милушева и Демир. Ну что же, все в порядке вещей, курортный роман затевается, жаль только, я к нему никакого отношения не имею. Солнце уже припекало, можно было обгореть, поэтому я раскрыл пляжный зонтик, сдвинул лежак в тень и лег на него. Закрыв глаза, прислушался к происходившему неподалеку разговору.

— Я думала, ты не турок, — говорила Алина, и по ее тону нельзя было понять, разочарована она данным обстоятельством или нет.

— Что ты, я чистокровный турок, — с гордостью за свою национальную принадлежность к этому народу отвечал Адам. — А то, что не очень-то на него похож, — парень рассмеялся, — так, возможно, в моей крови течет и славянская кровь. Ведь раньше во времена набегов турки пригоняли из Украины и России себе наложниц. Может быть, была такая наложница и у моего далекого предка.

— А откуда ты так хорошо знаешь русский язык? — поинтересовалась танцовщица тоном избалованной барышни.

— Так я в России учился, — жизнерадостным тоном сообщил Адам, видать, сегодня он был в ударе, говорил с подъемом, весело, — потому так хорошо и болтаю по-русски. Вот меня и взяли на работу гидом.

— Я много где отдыхала: в Испании, Италии, в Греции, Бали, но в Турции впервые, — призналась Алина. — В моем представлении в мусульманской стране должны быть более суровые нравы, а здесь довольно-таки свободные. Молодежь современная, рядится чуть ли не под панков. Вчера вечером мы с Надеждой гуляли и видели шоу трансвеститов. Разве подобное приветствуется у мусульман?

— Не надо верить тому, что иной раз видишь, Алиночка, — вновь звонко рассмеялся Адам. — Это все антураж для привлечения туристов. Как говорил бравший налоги с общественных туалетов римский император Веспасиан, «деньги не пахнут», поэтому как они добываются, никого не интересует, главное, что вы, туристы, привозите к нам в страну деньги, и мы всеми силами, правдами и неправдами, заставляем вас их здесь оставить. А эта современная молодежь, как вы изволили выразиться, на самом деле самая обычная. Это здесь они с «наставленными» чубчиками, намазанными гелем или залитыми лаком, в наколках и ярких одеждах, проходу не дают приезжим девушкам, но если в таком виде кто-нибудь из них заявится домой, его родители просто на порог не пустят. Закончится курортный сезон, они смоют наколки, вымоют головы, переоденутся в обычную одежду и отправятся в глубь страны в сельскую местность, где вернутся к своим обычным делам сельского жителя. Будут пахать, сеять, строить и до следующего сезона украдкой поглядывать на недоступных девушек-турчанок, вспоминая о своих летних курортных романах. Потому что, если они станут непристойно вести себя по отношению к своим соотечественницам или сельчанкам, их отцы живо открутят им уши.