Фридрих Незнанский - Черные банкиры

– Привыкай, Александр Борисович. То, что ты показал мне, это уже давно вчерашний день. Нынче авизо не в моде. Сейчас основной поток хищений можно наблюдать в сфере вексельного обращения. А уж как введутся электронные расчеты между банками, тут при нашей неразберихе у любого крыша поедет. И тебе, дорогой, работы хватит до самой пенсии. Гарантирую.

– Утешил. Я, Семеныч, не против работы, но ты сам знаешь мое отношение к бумажкам.

– За ними живые люди стоят.

– Думаешь, можно что-нибудь из этого вернуть?

– Попробуй. Ну, за твою удачу! – Моисеев наполнил рюмки. – А у меня сегодня праздник.

– Какой? – поинтересовался Турецкий.

– Встреча с тобой. Знаешь, я все один. Звонят редко. Нет, я не обижаюсь. Понимаю, как редко у вас бывают выходные. Однако в последнее время стал тяготиться одиночеством. Вот, кажется, однажды помру и буду лежать здесь один, пока в мумию не превращусь.

– Господи, страсти-то какие! Живи, будь здоров!

В прокуратуру Турецкий вернулся в конце рабочего дня. Едва успел зайти в кабинет, как зазвонил телефон. Подняв трубку, услышал голос начальника Управления по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры Казанского, пригласившего его к себе.

Не хотелось Александру лишний раз встречаться с этим прилизанным и слащавым типом, но куда денешься – начальник. Уже давно в их отношениях чувствовался холодок, похоже было, что Казанский боится, как бы Александр не потеснил его. Однако он ошибался: Турецкому по натуре больше подходила следственная работа, чем чиновничье кресло.

Александр повесил плащ в шкаф, причесался перед небольшим квадратным зеркальцем, укрепленным на обратной стороне дверцы шкафа, и остался доволен своей внешностью. Обычное лицо – ничто лишнее не выпирает и не торчит, едва ли не эталон правильности. Иронически хмыкнув и подмигнув себе, отправился к начальнику.

Кабинет Казанского выглядел внушительно: тяжелые бордовые шторы, массивная мебель – все говорило о важности персоны, занимающей его. Сам начальник в отношениях с Турецким был подчеркнуто вежлив и мягок.

– Я вас хотел попросить, Александр Борисович, об одном одолжении. Знаете ли, все мы, как говорится, под Богом ходим, у нас с вами впереди еще немощная старость и все прочие неприятности.

– Простите, не понимаю, о чем вы? – признался Турецкий.

– Вы, Александр Борисович, нетерпеливы по-молодому, – улыбнулся Казанский. – Сейчас объясню. Вам поручено дело, связанное с банком «Ресурс». Как известно, на недвижимость этого банка наложен арест. А дело тут очень деликатное, так как в некоторых квартирах, проданных банком, уже проживают уважаемые и весьма известные в стране люди, внесшие большой вклад, так сказать, в созидание нашего Отечества. Мне звонил генерал-полковник милиции в отставке Иосиф Степанович Васильев и убедительно просил оставить его квартиру в покое. Он это жилье купил за собственные сбережения, сами понимаете, что это честнейший человек, сколько ему осталось? Он доживает…

– Странно вы со мной говорите! – возмутился Турецкий. – А не из-за таких ли честнейших людей, как генерал Васильев, лопнувший банк полтора года работал, раздавая кредиты направо и налево подставным фирмам? И в результате триллионы рублей вкладчиков пропали бесследно! Между прочим, следователь Арбузов…

– Александр Борисович, – перебил Казанский, – дело этого Арбузова, возможно, пойдет на прекращение. Это же все-таки самоубийство. Кто знает, что происходило в душе молодого следователя, решившего свести счеты с жизнью?

– И откуда же у вас такая уверенность? Нормальный, здоровый человек, отлично работал, имел семью. Слишком много обязанностей, чтобы вдруг уйти навсегда. А если это всего лишь имитация самоубийства? Мы только приступаем к следствию, еще не проведены экспертизы, еще не допрошены свидетели. Впереди уйма работы, а вы толкуете о, так сказать, возможном прекращении еще нерасследованного дела? Почему?

– Не надо горячиться, – мягко заметил Казанский. Вы – опытный следователь, это ваша работа, я никогда ее не ставил под сомнение, ибо знаю, что вы обладаете большим профессионализмом и с любой задачей справитесь. Я просто хотел напомнить, что, помимо поиска истины, было бы совсем неплохо думать и о стариках-ветеранах, отдавших нашему общему делу практически всю свою жизнь.

– Я вас понял. Забота заботой, но дело, о котором мы сейчас с вами говорим, должно быть передано в суд. И уж это его прерогатива – выносить окончательное решение. А я постараюсь, чтобы судебное рассмотрение состоялось. А Комитет муниципального жилья Москвы выполнил свои прямые обязанности, – спокойно ответил Турецкий и вышел из кабинета.