Яна Розова - Мост над черной бездной

– Это вы? – спросила она, приближаясь к его столику.

– Да, конечно. Кофе?

Она согласилась на кофе, но от пирожных отказалась. Паша попросил разрешения закурить, Любовь Александровна тоже достала сигареты.

– Я не понимаю, – сказала она, – почему обязана озвучивать перед вами информацию, которую не должны знать посторонние, но Виктор Николаевич сказал мне, что начальство не возражает. Как такое может быть?

Закуривая, Седов прикидывал в мозгу подходящий ответ. Как только погасшая спичка упала в пепельницу, он сказал, стерев улыбку с лица:

– Ваши сотрудники защищают правду. Это самое сложное дело в мире. Вы ведь знаете, что многие значительные люди в нашем городе мечтают, чтобы сотрудники полиции пели под их дудку? – Она не кивнула, ничем не выразила согласия, но Паша чувствовал, что перетянул на свою сторону большую часть каната. – Так вот, в этом городе есть и другие люди, совсем незначительные, но готовые оказать сотрудникам полиции посильную помощь. Некоторые из них оказались свидетелями разных событий, они могут узнать и больше, но для этого им нужно располагать кое-какими сведениями…

– Вы работаете под прикрытием? – серьезно спросила она. – Почему мне не сказали прямо?

– Ничего такого я не говорил. – Паша выжимал предельную искренность. – И никто вам этого не говорил. И если у вас спросят…

Она чуть побледнела, стала еще серьезнее. Взялась за сигарету.

Принесли кофе, Седов смотрел на Любовь Александровну слегка прищурившись. Это придавало взгляду значительность.

– Вы хотите знать, отчего умер Артур Перцев? – спросила она. – Хорошо. Вы в химии разбираетесь? Нет? Ну ладно, я обывательским языком… Амальгедрид – основа для чистящего порошка, выпускаемая на гродинском химическом заводе. Это порошок, внешне похожий на соду. Он безвреден, даже если вдохнуть его, но если проглотить, то амальгедрид смешается с желудочным соком, с кислотой, и отравит потерпевшего в течение пятнадцати – двадцати минут. С алкоголем амальгедрид действует особенно быстро. Отказывает печень… – Она подыскивала «обывательские» слова с заметным усилием, но Паша считал ее муки заслуженными. – У Артура Перцева черная печень, словно ее сожгли.

Сыщик кивнул своим мыслям, он был безумно доволен ее словами, хоть и скрывал это, как самую страшную тайну в своей жизни.

– И то же самое – с охранником Ильей, Олегом Перцевым и Элли Перцевой?

– Да.

– Это… мучительно?

– Острая боль, я думаю, резкая, но недолгая.

– А рвотные массы Ульяны Перцевой?…

– В них есть амальгедрид, но он не растворен. Похоже, его насыпали сверху на рвотные массы.

– Есть ли в организме Артура Перцева остатки реланиума?

– Процесс разложения не позволил определить это с точностью.

– Спасибо, – суховато поблагодарил Паша.

– И все? – удивилась эксперт. Двадцать минут назад она не хотела говорить с этим типом в принципе, а сейчас была разочарована, что больше ему ничего не нужно.

– Да. – Теперь Паша позволил себе улыбнуться – тепло и с оттенком горечи: вот, мол, так я и живу. – Вы сделали для меня очень много, я буду помнить это всегда.

Она заметно смутилась.

Уходя, Любовь Александровна на прощание одарила Седова чуть ли не восхищенным взглядом. Паша опустил глаза, словно неожиданно смутился.

Остаток дня после встречи с экспертом Паша провел в Курортном. Он объездил все места, где в свое время побывали Артур и Олег. Общался со всеми, кто мог их видеть, записывал в новенький блокнотик все, что казалось ему важным. После этого занялся телефонными звонками с номеров Артура и Олега, точнее – не сам занялся, а попросил калачевских специалистов обеспечить ему доступ к телефонным биллингам братьев. Напоследок он посетил и оба Немецких моста – места убийств двух братьев.

Домой вернулся за полночь, нашел в холодильнике кусок колбасы, немного водки и корку хлеба. Съел все это и выпил. Попытался подвести итоги своим розыскным мероприятиям, но мысли плавно превратились в сны.

Утром Пашу разбудила Яна, собиравшаяся на работу.

– Ты ложись в кровать, я ухожу, – посоветовала она.

Ее прохладная рука легла на Пашкин лоб, что было изумительно приятно. Легла – и улетела. Паша поднял голову.

– Да нет, я уже не сплю. Кстати, у нас есть нечего, – хозяйственно заметил он, – провожу тебя и куплю… Что ты хочешь на ужин?

– Тебя.

– В сиропе или с кокосами?

– Соло.

Он проводил Яну до остановки, дождался с ней транспорта, поцеловал на прощание ее щечку, пахнущую персиками, помог подняться на ступеньку автобуса. Их отношения выглядели идиллически, только Пашка, глядя на Яну, старался не опускать взгляд ниже ее шеи.