Яна Розова - Мост над черной бездной

– Знаю, – откликнулся Паша.

Он вдруг припомнил, что Элли говорила: ее муж возвращается в Гродин по делу, строить какую-то дорогу.

– Мой дед был, так сказать, продюсером строительства. Собрал купцов-зерновиков, землевладельцев, которые хотели бы зерно за границу по хорошей цене продавать, банкам тридцать пять процентов акций продал, а часть распродал богатым крестьянам, предпринимателям, которые собирались вдоль дороги на станциях открыть магазины, постоялые дворы. Железная дорога в то время считалась символом прогресса, и это были не пустые слова! Никогда Гродин не стал бы тупиковым городом, если бы была у нас та железная дорога! Мы бы процветали…

– Дальше я знаю, – поторопил его Седов. – Порушили дорогу в восемнадцатом, а восстановление сочли нецелесообразным.

– Мой дед обивал пороги и у кабинетов новых чиновников – от народа. Но они его слушать не хотели, им Малогрязнушкинская жэдэ была не нужна!

Кондиционер в машине работал исправно, но на лбу внука известного предпринимателя выступил пот.

– И теперь вы решили взяться за этот проект, – направил мысль собеседника по выпрямленному пути Паша. Эмоции Перцева его не интересовали.

– Да! – воскликнул тот. – Гродин будет крупнейшей столицей юга России! Мы станем продавать сельхозпродукцию за рубеж, ввозить все необходимое для строительства, для торговли во много раз быстрее и дешевле, чем прежде. У нас начнется всеобщее процветание! Ту-ту! – изобразил он гудок локомотива и запыхтел уютно: – Чух-чух, чух-чух!

Седов рассмеялся и пробормотал:

– Нью-Васюки, в общем.

Собеседник его не расслышал.

– Мой проект восстановления – это дело моей жизни! Я хочу вернуть нашему городу утраченные возможности. Я пробил этот вопрос в Москве – в Министерстве транспорта, в Министерстве экономики проект читали, обещали даже помочь! Мне нужно только местных поднять, заинтересовать руководство области, ну и денег найти, ибо смета на строительство преогромная.

– И вы для начала прислали сюда Артура, – подсказал Седов.

– Да, верно. Мать Артура родом из известной здесь семьи, она умерла, но дед моего сына богатый и влиятельный человек. Он мог бы наладить кое-какие связи. Эх, я дурака свалял, что на Альбине не женился! Был молодым эгоистичным идиотом. Мы встречались, она сказала, что беременна, а я ей – иди, аборт делай! Дурак. Она, конечно, не убила ребенка, а к отцу пришла. И отец ее стал гнобить: гулящая, в подоле принесла! Я не знал, бизнесом занимался, процветал. Потом мне друзья рассказали об Артуре, я приехал в Гродин, увидел его и обалдел! Он такой был крепенький, мужественный, хоть и малыш. Тогда я стал просить Альбину выйти за меня, но она не захотела. Я укатил работать в Новороссийск, вернулся, а она уже с собой покончила. Из-за отца. Артура тогда мне не отдали, а когда ему пришло время в институт поступать, я предложил свою помощь. Он приехал ко мне в Москву, поступил, отучился и со мной остался. И дед сильно обиделся, что Артур к нему не захотел возвращаться, мальчику в тупиковом Гродине было тесно. Со временем старый пень размягчился, стал приглашать внука в гости. И вот Артур приехал, а потом…

Он смолк, но Паша, наморщив веснушчатый нос, закончил фразу:

– Его находят на одном из мостов той самой железной дороги, которую вы хотите восстановить, мертвым. Из чего вы делаете вывод: вашего сына убили враги вашего проекта. Убили демонстративно, положив тело в таком месте, чтобы вы не усомнились в их намерениях.

– Да, – коротко согласился Перцев, едва разжимая губы. – Вот только кто эти враги? Как их искать? Я же тут никого не знаю. С прежних времен, когда я в Гродине бизнес начинал, знакомых почти не осталось.

БМВ съехал с трассы, прокатился по гравийке, свернул и с нее – в небольшую степную ложбину. Тут Седов и увидел цель их с Никитой Львовичем путешествия: Немецкий мост.

– Вот он, красавец! – воскликнул Перцев. – Всего от Малогрязнушки осталось около двадцати всяких кусочков, я их все с Артуром обошел.

Машина остановилась на пологом склоне. Выбравшись из салона, Паша с Перцевым на миг захмелели от ароматов степи. Запах трав, еще сочных в начале лета, свежий воздух, которого очень много, – от края и до края, от земли и до неба, смешивались в крепкий коктейль.

– До своих шестидесяти годочков я о Немецких мостах почти ничего не знал, – сказал Никита Львович. – Дед умер до моего рождения, отец погиб на войне, а других родственников судьба разбросала кого куда! Моя мать, в отличие от папы, была теткой совсем простой. Красивой, но простой. Она не придавала значения тому, что мой дед по отцовской линии был таким значимым в области человеком. Они ее не любили – свекор со свекровью, считали, что отцу эта курица не пара. И вот три года назад я случайно узнал про Малогрязнушкинскую жэдэ, узнал, что мой дед ее строил. Решил посмотреть, что от нее осталось. И боже ж ты мой! – Перцев чуть не захлебнулся от воспоминаний. – Я тогда чуть с ума не сошел! Это же такая махина была, такая громадища – для наших-то мест! А красота!