Карина Тихонова - Дневник его любовницы, или Дети лета

Вот и сейчас моя разлюбезная не стала обременяться повышенным тоном и ненормативной лексикой. Она так давит меня своим благородством и хорошим воспитанием, как не давит асфальтовый каток.

Хотя мне почему-то все это давно безразлично.

— Я ночевал на даче, — отчитался я.

— Да?

Опять-таки, никаких тебе нравоучений. Но было в ее тоне что-то такое, отчего я разозлился.

— Да, — отчеканил я. — Просидел за романом до половины первого. Потом лень было домой ехать. Вот и остался на даче.

— А позвонить не мог?

— Я думал, ты уже спишь.

Оля ничего не ответила. Подняла колбасу, валявшуюся на полу, и отнесла ее к раковине. Вытерла посудной тряпочкой, достала разделочную доску и начала нарезать палку тонкими ломтиками.

— Это правда, — сказал я безнадежно.

Она опять промолчала. И я не стал настаивать на своем оправдании.

Самое смешное то, что я действительно ночевал на даче. И действительно потому, что засиделся над книгой, которую скоро нужно сдавать.

Впрочем, не стану врать и прикидываться идеалом. Муж я далеко не образцовый, и походы налево у меня все еще иногда случаются. Хотя почему я оправдываюсь? Пусть мужчина, который не ходит налево, первым бросит в меня камень! Не скажу, что меня так сильно привлекают интимные приключения. Скорее, все происходит оттого, что я — человек слабохарактерный. Когда симпатичная и привлекательная дама начинает делать мне авансы, мне ужасно сложно от них отказаться. Ну, не могу я обидеть даму невниманием! Не верите? Ваше право.

Два года назад в моей жизни возникла прелестная девушка по имени Саша. Она принесла мне на рецензию свой роман, и я его послушно прочитал, хотя терпеть не могу давать отзывы о чужой работе. Роман был слабенький, наивный, со множеством исторических огрехов. Но у Саши были такие огромные голубые глаза, окаймленные такими длинными черными ресницами, что сказать ей правду у меня просто язык не повернулся.

— Неплохое начало, — выкрутился я дипломатично. — Работайте дальше. Возможно, напишите достойную книгу.

— Правда? — обрадовалась Саша.

— Возможно, — повторил я нейтральное дипломатичное слово.

— Спасибо!

Саша похлопала ресницами, глядя на меня испытующим взором, и спросила:

— Вы не пообедаете со мной?

Я закряхтел.

Спору нет, девочка прелестная, но я предпочитаю женщин от тридцати пяти и выше. Как я уже говорил, на интимные подвиги меня не особенно тянет, просто иду на поводу у женщин, которым я отчего-то приглянулся. Ну, а после исполнения обязательной программы хочется о чем-то поговорить. Поэтому охотнее всего я поддаюсь женщинам взрослым и, желательно, умным.

Саша выглядела несмышленышем, по недосмотру няни оказавшейся в гостиной среди старших. Милая девочка, неуверенно заглядывающая в глаза гостям.

— Благодарю, в другой раз, — ответил я неловко.

Сашино лицо вытянулось.

— Почему? — спросила она.

— Я занят, — ответил я уже холодней.

Не люблю, когда женщины становятся навязчивыми. Даже если они молоды и прелестны.

— Я вам не нравлюсь? — спросила Саша бесхитростно. И это меня добило. Вот как ответить на такой вопрос?

— Хорошо, давайте пообедаем, — согласился я, проклиная в душе свою слабохарактерность.

И обед плавно перешел в ужин.

Честно говоря, узнав, что Саше не двадцать, а тридцать лет, я сильно удивился. Но обрадовался. Дамский тридцатник находится гораздо ближе к моим сорока пяти. Женщины в тридцать лет — вполне сложившиеся люди, обладающие определенным жизненным опытом. Сашка в свои тридцать четко понимала, чего хочет в этой жизни, и для реализации этого плана ей потребовался я.

— Покажи издателю мою книгу, — говорит она мне время от времени.

— Рано, — отвечаю я. — Этот роман недостаточно хорош.

— Ты говорил, что он лучше предыдущего, — напоминает Сашка.

— Лучше. Но еще недостаточно хорош.

Сашка умолкает и садится за компьютер.

Иногда я думаю: почему она выбрала для себя именно литературную стезю, а не дорожку к попсовой карьере, например? Голоса нет? Фигня. Вытянут на спецэффектах. А все остальное в боекомплекте имеется: и милая мордочка, и хорошая фигурка, и острые зубки, и жесткая целеустремленность, и потрясающая работоспособность… Иногда я хочу задать ей этот вопрос, но смущаюсь. Мне кажется, что она может на меня обидеться.

Сашкины романы я издателю показывать не собираюсь. Они слишком слабые, чтобы издатель, старый матерый волк, этого не углядел. А издавать слабые романы из любви ко мне он не станет. Точно знаю.