Вера Коркина - Сукин сын

Следователь хотел было обидеться, но передумал. Вместо этого сделал предположение.

— Есть, значит, какой-то мотив. Личный.

— И какой же, по-твоему? Корысть? Так я не бедный человек.

— При чем тут ты? — усомнился следователь. — Я тебя в больнице ни разу не видел.

— А! То есть ты намекаешь, что раз на меня она рассчитывать не может, то решила подзаработать на журналистском расследовании? — произвел Авилов очередной наезд.

— Да ничего я не намекаю, что ты активный такой? Ну заело что-то женщину, мало ли. Несправедливость какая-нибудь…

— Нина, ты пойдешь за справедливость жизнью рисковать? Или за деньги?

— Я — нет. Но Наталья другая.

— А она за что пойдет?

— Да что ж ты навязался? Человек — тайна есмь.

— И где бы мы были, если б не разгадывали ее?

— И много ли разгадал?

— Если разгадал правильно — она убога.

Авилов отвернулся к окну и достал сигареты. Они помолчали, стал слышен скрип уключин на реке. Что-то повисло в воздухе, похожее на утрату. Будто что-то потеряно и уже не вернуть, закопано на кладбище.

— Это вы про Наталью Юрьевну? — не утерпев, спросил следователь. Авилов прикурил, ничего не ответив. Лучше б Наталья рыдала и упрекала его, как-то натуральней. А то лежит в повязке, как раненый оловянный солдатик, и смотрит фарфоровыми глазами. Не плачет, а думает, точно неживая. Шишкин, не получив ответа, накинул китель и тихо попрощался. Нина, проводив его, села за самовар и глядела на Авилова немного жалостливо, немного осуждающе.

— И что она такого сделала?

— Ничего. Понять не могу, что она за зверь. Глуп, наверное. Меня собственная домработница дурит. Даю ей пинка, прогоняю, так возвращается как ни в чем не бывало, еще и не слушается.

— Не любит? — сочувственно спросила Нина, имея в виду Наталью, — он пожал плечами. — Еще молодая, — вздохнула Нина. — Любить учишься всю жизнь… К сорока достигаешь.

— «Простишь ли мне ревнивые мечты…» — точно я сам написал, — сообщил Авилов. — Так бы и разорвал вас обеих в клочки! Меня любила только тетка, а так я сирота.

— Ну прости нас, — Нина опустила темно-русую голову.

Авилов взглянул на часы. К двенадцати нужно было быть у федерала, он опаздывал. Пришлось ускорить шаги.

Открыв дверь кабинета, он присмирел и затих окончательно. Это для любого было бы чересчур! Столько острых ощущений за короткий срок! «О-о! Шире вселенной горе мое!» Перед ним восседал Алексей Разумовский, а именно, «кавказский пленник» собственной персоной, и изучал протоколы допросов. Это пострашней ос и похуже припадков ревности. Авилову стало весело. Теперь его закопают в соответствии с протоколом. Раньше что: детские игры на свежем воздухе! Вспомнить только досье, которое пленник собрал на него во времена незабвенные! Зря Александр Сергеевич ходил по струночке, нужно было самому попереть рукопись, пока Шурка разбирался с крышей, было б за что сидеть. А то ведь так просто, ни за грош… Ждали федерала и дождались. «Вот приедет барин, барин нас рассудит».

Человек за столом поднял глаза, и Авилов поразился, как тот дивно похорошел, как поголубели глаза, порозовело лицо, как исключительно ловко сидит на нем пиджак цвета сгущенного молока. И голос, которым тот произнес «здравствуйте, Александр Сергеевич» тоже был дивным, так что Авилов возблагодарил Бога, что он не женщина, а иначе бы полетел на этот призыв, позабыв обо всем. И где этот птица Феникс закопал свою неприметную невзрачность! Нет, в мире все-таки должно присутствовать постоянство, иначе все нервы сотрешь!

Он еще и встал, и обогнул стол, и протянул Авилову руку! А бывало, что и дубинкой по голове, и из электрички, как бесполезный предмет, вышвыривал, да с каким остервенением! Как украшает и успокаивает людей власть! Авилов, памятуя о прошлом, опасливо отступил и руку подал без приветливости.

— Как самочувствие Натальи Юрьевны?

Надо же: гром не грянул, тучи не разверзлись, молнией не убило и вопрос поступил интересный.

— Лучше.

— Она встает?

— Врачи не позволяют.

— А как ее лечат?

— Как обычно.

— Витаминов хватает?

Это он чересчур. Перегибает.

— Это уже допрос? — заинтересовался Авилов.

— Личный интерес.

— А, ну да. Прошу прощения, я забыл о личном интересе.

— Наталья Юрьевна кое-что значит.

— В смысле?

— В социальном.

— Девушка со способностями, — охотно согласился Авилов. — Знает столько же, сколько Большая Советская Энциклопедия. Прилично вяжет и шьет, очень много работает, даже в больнице… Да ладно, что мы сплетничаем? Это все?