Евгения Горская - Мой дом – чужая крепость

Как ни странно, она замолчала. Через минуту из кухни послышался хлопок дверцы холодильника, звон посуды.

До сегодняшнего дня он никогда с Асей так не разговаривал. А зря, наверное. Давно нужно было проявить твердость, и не закатывала бы она тогда истерик по поводу и без повода.

Он не сразу понял, что не рад наступившей тишине. Ему больше всего на свете хотелось уйти куда глаза глядят.

По дороге с работы Тоня зашла в супермаркет и домой притащила увесистую сумку продуктов. Это ее часто удивляло – живет одна, ест совсем немного, а сумки таскает тяжелые, правда, по магазинам она ходит нечасто. Очень хотелось есть, за весь день она не нашла времени сходить в столовую, не потому, что была до крайности загружена работой, просто есть совсем не хотелось. Была у нее такая особенность – начисто пропадал аппетит, если приходилось понервничать. Сегодня она весь день не могла решиться подать заявление об уходе, какая уж тут еда.

Столкнувшись с малознакомой соседкой у лифта и перекинувшись с ней парой фраз, Тоня так и не узнала, что своим присутствием та спасла ей жизнь. Соседка жила двумя этажами выше. Тоня вышла из лифта, ее спутница продолжала говорить, Тоня отвечала, а когда закрылись створки, убийца не успел выстрелить – Тонина дверь уже захлопнулась.

Убийце было страшно и хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Конечно, он еще может позвонить в дверь и выстрелить, когда она откроет, но тогда следствие обязательно заинтересуется родными, друзьями, соседями, а этого допустить нельзя. Убийство должно быть похоже на ограбление, и совершить его лучше всего в подъезде.

Убирая продукты в холодильник, Тоня оставила контейнер с готовым салатом. Отрезала свежего, только из пекарни хлеба и принялась ковырять вилкой салат. Минуту назад ей казалось, что она готова запихнуть в себя весь контейнер, а хватило двух вилок. Протянула руку, включила чайник. Посидела, положив подбородок на переплетенные ладони. Заставила себя встать, переложила несъеденный салат с тарелки опять в контейнер, убрала его в холодильник.

Скоро все будет по-другому. Скоро Дима Колосов перестанет быть для нее клином, на котором белый свет как сошелся, так никак и не разойдется. По пятничным вечерам она будет радоваться предстоящим выходным, а не считать часы до утра понедельника. Она перестанет изнывать от одиночества, начнет нормально питаться и не будет тощей как палка. Как сейчас.

Чернота за окном навевала мысли о чем-то таинственном, пугающем и нереальном, наверное, от этого дверной звонок тоже показался ей тревожным. Тоня, нашарив ногами тапочки, поплелась к двери и ахнула, увидев совсем на себя непохожую, растрепанную, с бегающими глазами Лилю.

– Лиля! Господи, что с тобой? – по-настоящему испугалась Тоня.

– Тонечка, одолжи мне денег, пожалуйста, – проскулила соседка, шагнув в прихожую.

Глаза у Лили были красные и какие-то ненормальные, щеки тоже красные, а губы почти бескровные, язык слегка заплетался. Тоня решила бы, что она в стельку пьяная, если бы от Лили совсем не пахло спиртным.

– Ну… конечно. Сколько тебе нужно?

– Много, – Лиля привалилась к дверному косяку и наконец посмотрела на Тоню в упор. – Сто восемьдесят тысяч.

– Лиля, что случилось?

Соседка мелко затрясла головой, как полоумная старушка.

– Знаешь что… – С Лилей явно что-то было не так, и Тоня сразу почувствовала себя сильной и рассудительной, словно взрослая нянечка при маленькой девочке. Ей не привыкать быть сильной и рассудительной, она много лет такая, и Димка решает с ней все свои проблемы. – Идем-ка на кухню. Идем, ты мне все расскажешь, и мы решим, что делать.

Тоня потянула Лилю на кухню, подвинула ей стул, заварила чай.

– Где Иван?

– Уехал. Помнишь, у него тетя умерла на Урале, мы еще летом хоронить ее ездили? – Кажется, подруга потихоньку приходила в себя. Во всяком случае, взгляд у нее стал вполне осмысленным.

– Помню, – Тоня разлила чай в чашки, достала сахарницу, конфеты.

– Он должен вступить в права наследства. Еще попытается теткин дом продать. Это дело небыстрое, сама понимаешь. Тонечка, мне очень нужны деньги. Очень.

– Лилечка, что случилось?

– Мне очень нужны деньги. – Повторив фразу, Лиля потрясла головой, обняла чашку руками и уставилась на Тоню испуганными глазами. – Меня шантажируют.

– Что?! Господи, чем можно тебя шантажировать?!

– Не спрашивай. Правду не скажу, а врать сил нет. Тонечка, мне очень нужны деньги. Дай, пожалуйста. Я тебе расписку напишу.