Анна Шахова - Ванильный запах смерти

– А… а почему же ваша матушка так… неосмотрительно привезла, а не сдала на хранение, вам не отдала?

Махи руками стали сильнее:

– Старый человек! Бесполезно. Папино наследство. Святое. Масса красивых бессмысленных слов… Ежевечернее чтение… Я виноват! Конечно, я страшно виноват, что позволял ей таскать книжки с собой.

– Но все-таки, Алексей Марленович, точнее опишите, что мы ищем?

– Чемодан старый, коричневый. Скорее, древний сундучище. Да. В нем фолианты – и Священное Писание, и по истории… Некоторые книги в серебряных окладах. Ценнейшие. Требуется предельная осторожность, страницы хрупкие, лучше не раскрывать… Впрочем, что я? О чем?! Безвозвратно потерянное богатство… безвозвратно… – Пролетарский встал и быстро вышел из комнаты.

«Последнее слово прозвучало все же о богатстве, а не о маме. Блин недожаренный! Вот блин!» – подумала Люша.

Приняв прохладный душ, сыщица рухнула на кровать. Голова раскалывалась, таблетки не помогали. Расслабиться она не могла. Нескончаемая череда страшных событий будто сбила с ног беспомощную женщину. Люша, втайне гордящаяся своей орлиной наблюдательностью, испытывала чувство позорного, тягчайшего фиаско. Она не только никого не подозревала, но и вообще не видела в окружавших ее людях и предметах ничего странного, подозрительного. «Ну, ключ… И что? Лева поливал, да обронил. И доска какая-то притянутая за уши. Такой же отпечаток и под георгинами». Люша не могла, как ни силилась, представить Гулькина и Травину убийцами. Быть может, Адель Вениаминовна и показывала издания Лике, могла, бесспорно, но высокоморальная воспитательница с простодушным Гулькиным, дубасящие старушку по лбу, – это абракадабра, просто бред. И при чем тут Абашева, Федотов, Кудышкин? Хотя историй могло быть и две, никак не связанных между собой. Ночной преступник просто воспользовался ситуацией с артистом и прикончил вдову, украв книги.

«Но ведь книги можно красть и не убивая! – потрясла перед невидимым собеседником рукой Шатова. – Пролетарская на прогулку, а книжонки – хоп! И спрятать в подсобке, а потом вынести вон. Снова Лева напрашивается…»

Шатова попыталась замотаться в простыню, но стремительно вскочила и схватила телефон. Он лежал выключенным со вчерашнего дня, а это значило, что муж сходил с ума от неведения, почему его «курортная» супруга не желает выходить на связь. Люша наврала Саше, сказав, что поехала наконец-то отдохнуть по-человечески. Позвонила, мол, мама Наташи Загорайло и пригласила к приятелям в мини-отель. Бесплатно. Лафа!

Конечно же, аппаратик содержал семь пропущенных звонков и два сообщения:

«Ты где? Жива?» и второе – «Мне пора топиться? Или разводиться?»

На первый же звонок муж откликнулся рычащим:

– Слушаю…

– Сашока! Я такая дурында! Я зарядку забыла. Или потеряла, – начала сочинять Шатова, покраснев. – А ни у кого телефона такого задрипанного, как у меня, нет. Вот, нашла с трудом.

– Короче, ты жива, как я понимаю. И даже не встретила мужчину мечты, что являлся в девических снах, – обида и волнение из голоса мужа не уходили.

– Ну прости меня, дурр-ру грешную, муженька мой! Я тут на солнышке, да под красное вино, да с почетными пенсионерками СССР. В общем, праздность сказалась на мозговой деятельности. А что ребенок? – ловко перевела на Котьку стрелки Люша.

– Поцапался с Жанной. Тобой не слишком интересуется.

– Ну а ты как? Что с дубляжом?

– Вот докурю и пойду сипеть дерьмотекст в микрофон. Меня же там в виде голливудского ублюдка убивают посредством удушения. – Похоже, муж постепенно оттаивал и успокаивался.

– Ну, не голодай! Не скучай, – прочирикала Люша.

– Ты мне вышли эсэмэской точный адрес-то. Приеду послезавтра. Там действительно хорошо с купанием?

– Да отлично! Тут все просто изумительно! Но… послезавтра…

– А что? Свидание с персональным пенсионером?

– Сашка, ну хватит! Вечерком созвонимся. Веди себя хорошо. Ой, ты пропал! Алле? Алле?! – запричитала хитрая сыщица.

– Сама себя веди! – крикнул муж на том конце и отсоединился.

«Злится. Будет вечером накручивать себя. Дурень… И напиться может». Досадуя, Люша шлепнулась на кровать, натянула подушку на ухо и незаметно, переключившись на мысли о семье, задремала.

Опергруппа уехала из отеля несолоно хлебавши: чемодана с книгами не нашли, Бултыхова тоже. Кляня про себя супругов-бизнесменов, чиновников и их покойных мамаш, Геннадий Борисович опечатал номер Пролетарской. Строго предупредив Дашу с Васей, чтобы они и все остальные, присутствующие в отеле, далеко не отлучались, следователь уехал, отмахнувшись от предложения пообедать: