Наталья Александрова - Меч с берегов Валгаллы

— Конечно, я! — отозвался Щеглов. — Что, так сильно изменился, что ты меня не узнаешь?

— Ну, не то чтобы сильно…

— Так можно к тебе заехать или так и будешь меня держать на дороге?

Хозяин открыл ворота и отступил в сторону. Щеглов заехал на его участок, поставил машину на свободное место, вылез из нее и протянул руку старому приятелю:

— Ну, здорово, деревенский детектив! Как жизнь? Как здоровье? Как настроение?

— Да не жалуюсь, — отозвался хозяин и поднялся на крыльцо. — Заходи, Васильич! — проговорил он, отворяя двери. — Только ноги вытирай, а то на дворе грязно.

Щеглов зашел в сени и огляделся.

— Хорошо у тебя, Иваныч! — проговорил он с легкой завистью. — Тихо, спокойно… не то что у нас в городе. Вот уволюсь к чертям, переведусь к вам в область… возьмете?

— Мы-то возьмем, да вот ты вряд ли захочешь. Это тебе у нас только с непривычки понравилось, а если подольше поживешь — волком взвоешь! Зимой по дорогам не проехать, половина домов нежилая, печку натопишь и сидишь в тепле, а на улицу нос высунуть страшно… это сейчас такая осень теплая, вон, сирень снова в почках… самое главное — скука у нас смертная, только и приходится разбирать ссоры между соседями из-за сбежавшей курицы. Самое громкое преступление за последний год была кража двух мешков комбикорма…

Василий Иванович проницательно взглянул на городского коллегу и спросил:

— Скажи мне правду, Васильич, зачем ты приехал?

— Я же тебе сказал по телефону — рыбку половить, за грибами в лес сходить… или ты мне не рад?

— Рад-то рад, да только чувствую, что не просто так ты приехал… за грибами! Какие грибы в ноябре? Да и рыба сейчас почти не ловится… признавайся честно — какое у тебя дело?

— Ничего-то от тебя не скроешь, Василий Иваныч! — вздохнул Щеглов. — Твоя правда, есть у меня к тебе дело. У тебя ведь проживает Татьяна Алексеевна Росомахина?

— Есть такие Росомахины, — проговорил деревенский детектив, — Федор и Татьяна. А что они натворили, что ими в самом Питере заинтересовались?

— А что ты об этой самой Татьяне можешь сказать? — вместо ответа задал Щеглов новый вопрос.

— Баба как баба. — Кукушкин пожал плечами. — Хозяйство у нее в порядке… огурцы она, правда, солит не очень, соли перекладывает, а так все как у всех. Муж, Федор, мужик тихий, почти непьющий… ну, Татьяна зато очень разговорчивая, за них обоих разговаривает. Ну все-таки, что они натворили?

— Ну, Иваныч, ты же сам знаешь порядок — тайна следствия и все такое…

— Порядок-то я знаю, но и ты меня пойми — я тут за все и за всех отвечаю, если кто набедокурил — значит, я недоглядел, мне и надо разбираться… опять же, я Татьяну много лет знаю, с самого ее малолетства, и не думаю, чтобы она могла что-то учудить. Тем более в Питере — она там и не была лет пять…

— Да не беспокойся, она сама ничего не сделала, — успокоил его Щеглов. — Мне с ней просто поговорить надо, может она на одно серьезное дело свет пролить…

— Ну, если просто поговорить — так пойдем, прямо сейчас и поговорим. Они сейчас дома должны быть. — Кукушкин посмотрел на стенные часы с кукушкой, и в его взгляде промелькнула родственная теплота.

— Почему ты так в этом уверен?

— Потому, что сейчас передача по телевизору идет, это, как его… вток-шоу. «Ты мое все» называется. Про любовь и брак. Бабы наши его непременно смотрят, как с ума посходили. И Татьяна, само собой, не исключение.

— Так не стоит, наверное, ее от этой передачи отрывать, — засомневался Щеглов. — Она будет не в духе и не пойдет на контакт.

— А потом она может куда-нибудь уйти. Нет, лучше сейчас — эта передача минут через сорок заканчивается, так что пока мы дойдем, в самый раз будет.

Через полчаса два капитана подошли к дому Росомахиных.

Дом этот был побольше того, где обитал капитан Кукушкин, и выкрашен веселой оранжевой краской. На участке никого не было, и Василий Иванович сам открыл калитку, вместе с коллегой поднялся на крыльцо и постучал в дверь.

— Кого там принесло? — раздался из-за двери недовольный женский голос.

— Открой, Татьяна, это я, участковый Кукушкин! — громко проговорил Василий Иванович.

На мгновение за дверью наступила настороженная тишина, затем дверь распахнулась, и появилась женщина приятной полноты в синей вязаной кофте. На лице ее было нетерпеливое недовольство и раздражение, как будто ее оторвали от чего-то важного. Однако, оглядев гостей, женщина испуганно спросила:

— А что случилось-то, Василий Иваныч? Мой, что ли, что-то натворил? Ну, я ему покажу!