Андрей Дышев - Женат на собственной смерти (сборник)

— Не углубляйся! — предупреждал он ее. — Не уходи в сторону! Только прямо, прямо и прямо!

Зойка покорно слушалась, хотя как-то вслух заметила, что у них получается тоннель, в котором вдвоем работать не очень неудобно. На это Кабанов ответил ей, что она дура и должна помалкивать.

Зойка и в самом деле была дура. Когда длина тоннеля стала такой, что в него запросто вошел бы фонарный столб, она радостно воскликнула:

— Да это у нас настоящий подкоп получился!

Он зажал ее рот ладонью, но реплику услышала Толстуха, которая работала у входа в штольню.

— Что это вы, в самом деле, кишку копаете? — спросила она, когда Кабанов и Зойка прошли мимо нее с носилками.

— Не твоего ума дело! — огрызнулась Зойка.

Лучше бы она промолчала и не заостряла внимание. Но Толстуха уже заподозрила неладное и доложила о тоннеле Командору. Командору по большому счету было наплевать, каким образом его подчиненные добывают песок. Заказ следовал за заказом, продукты (в том числе водка, колбаса, сало и вобла) сыпались сверху, как из рога изобилия, и его интересовало только количество кубометров, отправленных наверх. В том, что Зойка с Кабановым буравят грунт, как сверлом, углубляясь в его толщу, он не видел никакого криминала. Однако повод, чтобы напомнить о своей власти, грешно было не использовать. Но это произошло позже.

Как-то после ужина Кабанов позвал Зойку в карьер, и там, в его самом темном закутке, где звуки впитывались в песок, словно вода в мочалку, он открыл ей свою тайну. Необходимость в этом давно назрела. Зойку надо было поставить в известность, чтобы она впредь следила за своим языком и говорила только то, что не вызвало бы никаких подозрений.

— Мы роем подкоп, — прошептал он, невольно удивляясь тому, что доверяет такую страшную, судьбоносную тайну такому деморализованному человеку.

— Зачем? — в свою очередь удивилась Зойка.

Дура — она и в Африке дура!

— Чтобы выбраться отсюда, — едким голосом объяснил Кабанов.

— Зачем? — опять спросила Зойка.

Это ее недоумение едва не загнало Кабанова в тупик. Он таращил на нее глаза, рот его кривился.

— Ты что ж, не понимаешь? Тебе здесь нравится?

— Нравится, — призналась Зойка после недолгой паузы.

— Здесь?! — ужаснулся Кабанов. — В этой выгребной яме?! Здесь же хуже, чем в тюрьме!! Мрак, сырость, вонь!! В волчьей норе в сто раз уютнее!! Как тебе может здесь нравиться?!

Зойка, наверное, устыдилась своих пристрастий и попыталась, как могла, объяснить, почему ей здесь нравится.

— Здесь тепло и уютно, — стала перечислять она, пересыпая из ладони в ладонь песок. — У меня своя полка. Хорошая работа. Кормежка. Никто не бьет, не издевается. С девочками песни поем. И… это… пить завязала.

— Идиотка! — зло усмехнулся Кабанов. — Чтобы работать на песчаном карьере, жрать порошковый суп и воздерживаться от водяры, вовсе не обязательно заточать себя в подвале. Ты понимаешь, что мы — рабы! Какая-то хитрая сволочь упрятала нас сюда, и мы вынуждены за дешевую жрачку рыть песок! Там, наверху, за семь кубов песка дают сто пятьдесят баксов! А мы получаем продуктов максимум на двадцать, даже если учесть, что Командор половину оставляет себе! Мы никто, бесплатная рабочая сила! Быдло! Бесправные бараны, которые довольствуются помоями! И тебе здесь нравится?!

— Здесь не бьют, — упрямо твердила Зойка, опустив глаза. — А Командор справедливый, он никого просто так не обидит. Он заботится о нас. Я хочу тут состариться и умереть. Меня тут похоронят…

— А там, наверху, не похоронят?

— Там бьют. Все кому не лень бьют. И голодная все время была. И переночевать негде. И холодно. И работы не дают… Нет-нет, я не хочу туда!

— Все ясно, — мрачным голосом произнес Кабанов. — Вопросов больше не имею.

— Но я буду тебе помогать! — воскликнула Зойка и с готовностью схватилась за лопату.

Тайна, которую Кабанов хранил в сердце и оберегал, как сокровище, стала напоминать ему дюжину бутылок в авоське — как ни старайся, все равно зазвенят. Когда Кабанов и Зойка вернулись в мастерскую, оживленный разговор, царивший там минуту назад, внезапно оборвался. Наступила зловещая тишина. Толстуха поглядывала на Кабанова с насмешкой. Полудевочка-Полустарушка низко склонилась над пяльцами и, изредка поворачивая голову, стреляла в него точным снайперским взглядом. Бывший из-под стола с укором поглядывал на Зойку, чмокал губами и качал головой.

— Явились, заговорщики! — первой заговорила Толстуха и с ехидцей посмотрела на Кабанова — мол, все мы знаем, ничего ты от нас не утаишь!