Анна Князева - Хранительница царских тайн

Профессор загадочно улыбнулся.

– Но дело в том, что Ваганьковский холм, на котором стоит дворец, – одно из самых таинственных мест в Москве. И нет ничего удивительного, что, по Булгакову, именно оттуда, с террасы Дома Пашкова, смотрел на Москву сатана. До постройки Дома Пашкова на Ваганьковском холме располагались различные резиденции, а в тысяча пятьсот шестьдесят седьмом здесь поселился Иван Грозный со своими опричниками. По преданию, сюда вели тайные подземные ходы из подворья Малюты Скуратова и из самого Кремля.

Наверняка многие из подземных сооружений ныне разрушены, но многие сохранились. Так, например, в сорок первом году, во время бомбардировок Москвы, немецкая бомба упала вблизи дворца, обнажив сводчатую белокаменную галерею, ведущую к месту, где раньше находился Опричный двор. Еще одно открытие сделали строители Метростроя при сооружении станции «Библиотека имени Ленина». Они наткнулись на старинную подземную галерею. К сожалению, археологов туда не пустили. Фрагменты другой галереи открылись при раскопках во дворе Дома Пашкова. Там, на глубине восьми метров, обнаружили ход, по которому, возможно, хаживали Скуратов, и Иван Грозный.

Самое потрясающее подземное сооружение на территории Дома Пашкова было найдено совсем недавно – белокаменный колодец диаметром пять метров! Сначала учеными была предложена гипотеза, что гигантский колодец, глубина которого составляет двадцать пять метров, снабжал водой многочисленные фонтаны. Но после расчистки его от земли и мусора выяснилось – он совершенно сухой. К тому же на его стенах остались следы от винтовой лестницы. Тут же было выдвинуто другое предположение: сооружение представляет собой не что иное, как вход в подземные системы древней Москвы, а дно колодца является своеобразной развилкой, перекрестком подземных дорог. Возможно, одна из них ведет к тайнику, где хранится легендарная библиотека Ивана Грозного…

Закрыв глаза, Полина постаралась представить профессора таким, каким он был при жизни: любопытным, легко удивляющимся, готовым в любой момент встретиться с тайной или же сделать собственное открытие.

– Самое прекрасное, что выпадает на нашу долю, это тайна, – говоря эти слова, профессор на ходу протирал очки. – Именно она лежит в основе того чувства, из которого вырастают искусства и науки. Тот, кому неведомо удивление, – тот мертв, и глаза его потухли. Это не я сказал. Нашелся человек поумней. – Виссарион Иосифович улыбался. – Это сказал Альберт Эйнштейн.

В тот момент профессор и сам был похож на великого физика на той его фотографии, где он по-хулигански показывает язык…

Прильнув к стеклу, Полина смотрела на мелькавшие за стеклом деревья.

«Как быстро заканчивается все лучшее в жизни, – думала она. – Я больше никогда его не увижу, не встречусь, не поговорю…»

Так, один за другим из ее жизни уходили самые дорогие люди.

– Где ваши окна? – спросил Дуло, оглядывая фасад старинного здания.

– Моя квартира занимает весь первый этаж вместе с подвальными помещениями, – сказал Бекешев. – На втором живет нефтяной князек из Ноябрьска. Перед реконструкцией пришлось расселить несколько квартир.

– Вы сами этим занимались?

– Работы велись под моим руководством.

Сергей Дуло вышел из машины.

– Идемте.

– Я тоже пойду, – засобиралась Полина.

– Ты остаешься. Будет что-нибудь интересное – позову, а пока сиди здесь.

Мужчины вошли в подъезд, Полина осталась стоять рядом с машиной.

Дом, в котором проживал Бекешев, был из тех, что называют элитными. Хорошо отреставрированный и наверняка нашпигованный современным оборудованием. Вряд ли в нем осталось хоть что-то старинное, кроме трехсотлетнего фундамента и крепких каменных стен.

«Неужели здесь только две квартиры? Хотя почему нет? Ведь строили когда-то сыновья денщиков дворцы, отчего же не поделить двухэтажный особняк между политиком и нефтяным князьком».

Оглядевшись, Полина увидела поверх крыши круглый бельведер Дома Пашкова и снова вспомнила о Виссарионе Иосифовиче.

«Надо позвонить Цецилии Павловне, узнать, когда будут похороны…

Из подъезда вышел Сергей. Он был один.

– Игоря здесь нет.

– И не было?

– Не знаю.

– Что говорит Дмитрий Андреевич?

– Ничего. Считает, что его сын – жертва.

– А что думаешь ты?

– Не задавай глупых вопросов. Мы вместе видели тот спектакль.

– Может быть, все подстроено и во всем виноват Максим? И все эти мониторы, компьютеры, костюмы принадлежат ему?