Галина Романова - Гнев влюбленной женщины

Виктор всегда чувствовал смесь беспокойства и досады, стоило вспомнить, что Олька теперь на свободе. Наверняка сошлась с этим длинным Геральдом. Он давно неровно дышал к ней, теперь, сто процентов, сошлись. И тогда Витя начинал мечтать, как он их обоих убивает. Герку сразу и наповал, как Серегу Куницина. А Ольгу…

О, ей должна была достаться долгая, мучительная смерть. Через унижение, боль, мочу и сопли. Она должна была ползать в луже собственных испражнений и просить его о помиловании, просить.

Виктор всегда, стоило дойти до этого места, возбуждался. И бежал прямиком в туалет. И однажды, когда он бежал туда, ему попалась на пути эта грудастая, жопастая бабенка. Он на нее едва не налетел. Не понимая, что делает, Виктор схватил ее за руку и, не давая опомниться, увлек под лестницу. Там было темно, воняло хлоркой от тряпок, развешанных по батареям. Но это не помешало. Виктор молниеносно задрал на ней юбку, стащил трусы и сделал то, чего давно уже не делал. Женщина почти не сопротивлялась. Сначала, правда, пыталась что-то лопотать: что вам нужно, ах, да зачем, остановитесь, что вы делаете…

Потом заткнулась и лишь шумно дышала Виктору в ухо, пока все не закончилось. Потом вернула на место трусы и юбку, пригладила волосы, утробно хохотнула и произнесла:

– Какой вы! Кто вы?

– Я… – Он тут же вспомнил, что уже не Виктор. – Сергей.

– Я Лиля, – она сунула ему ладошку лодочкой, приняла крепкое рукопожатие. – Я к тетке приходила. А вы?

– Я раны зализываю.

Они выбрались из-под лестницы, начали подниматься. Она впереди, он чуть сзади. Рассматривая плавное колыхание крепкой молодой плоти, а ей было чуть за тридцать, он вдруг подумал: а почему нет?! Баба сочная, без особых принципов, секс любит. Почему нет?!

– Ты замужем? – дернул он ее за застежку лифчика, когда она уже стояла на самой верхней ступеньке.

– Нет, – она стрельнула в его сторону алчными глазами.

– За меня пойдешь?

– Пойду, – не раздумывая, кивнула она.

– Только у меня ничего нет! Кроме паспорта, ничего нет, – соврал он.

– Не ври, – рассмеялась она звонко, обнажая крупные крепкие зубы, и вдруг схватила его за ширинку. – У тебя есть все! И даже чуть больше…

Из больницы он сразу переехал к ней, в небольшой уютный домик на окраине с милым палисадником, засаженным розами, и огородом, дающим большой урожай, – с ее слов. Пожениться решили в конце мая, а пока просто жили. Она работала на рынке. Он через месяц устроился туда же грузчиком, накачал мускулатуру, стал нравиться себе и ей еще больше. Жили тихо, почти не разговаривая. Все их свободное время поглощала работа по дому, подготовка огорода к весенним работам и секс. Трахались они, как кролики, раза по три за день. И все бы ничего, да Виктор начал скучать.

– Чего тебе не хватает? – обиделась однажды Лиля, когда он грубо оттолкнул ее.

Ему не хватало хорошо спланированного, тщательно подготовленного, порочного, ввергающего в ужас удовольствия. Не хватало страха в глазах жертвы, ее унижения, полноты власти, ее предсмертных хрипов и сдавленных кляпом стонов. Он хотел этого! Хотел всегда! И чего греха таить, подготовка, съедающая массу времени, ему нравилась ничуть не меньше, чем само действо.

В этом городе он этого делать не мог. Лиля, хоть и была идиоткой, не отпускала его от себя ни на шаг. Ревновала, следила и, сама того не подозревая, стояла первой в списке потенциальных жертв.

Ближе к зиме он решил с ней расправиться. После бракосочетания, медового месяца, после того, как он убедится, что больше никаких наследников на недвижимость и землю нет, он устроит какой-нибудь шикарный несчастный случай прямо на рынке.

– Скоро свадьба, скоро свадьба… – напевала каждое утро Лиля, наваливаясь на него сверху тяжелой грудью и поглаживая все его интимные места полными крепкими руками. – Я купила платье, я купила платье и тебе костю-у-ум…

Он мог бы одним ударом кулака в висок свалить ее с кровати на пол и потом рвать ее жирную плоть, рвать руками, зубами, наслаждаться ее болью и стонами, захлебываться ее кровью.

Но нельзя, тс-с! Нельзя! Еще не время. Ближе к зиме. Правда, терпеть уже сил не было. И все чаще посещали мысли о прежней красавице жене. Гордой, надменной, холодной, как айсберг, и воспитанной, как преподаватель словесности. Он ненавидел ее и… хотел! Он помнил каждый изгиб ее тела, помнил, как пахнет ее кожа, как нежна и шелковиста она на ощупь. И очень хотел все это испортить и сломать. Очень!

Но как избавиться от Лильки?! Она стала не просто назойливой, она стала невыносимо прилипчивой. До зимы он не выдержит точно! А как тогда?