Мария Спасская: Роковой оберег Марины Цветаевой

Заинтригованный Франсуа притаился под дверью хозяйской комнаты и стал дожидаться, чем закончится попытка старухи выяснить адрес ее старинного приятеля. Леди Трейл дозвонилась до справочной и после этого начала звонить в Сент Женевьев Дюбуа.

— Луис Бордес? Добрый день! Да, я! Надо же, столько лет прошло, а вы узнали мой голос! Жив ли еще брегет, который вы так вероломно забрали у меня в нашу последнюю встречу? Вот и прекрасно! Честно говоря, мне не терпится вас увидеть. Да? Вот как? Любопытно.

Старуха замолчала, слушая собеседника. Франсуа ждал продолжения разговора, но леди Трейл не торопилась с ответом. Пауза затягивалась. Простояв с полчаса под дверью и так и не услышав, чем же закончится телефонная беседа, молодой человек деликатно постучался и, не дождавшись привычного возгласа «войдите», приоткрыл дверь. Старуха сидела в кресле в неестественной позе, свесив руки, как плети. Рот ее был открыт, остекленевшие глаза смотрели в одну точку. Телефонная трубка валялась на полу рядом с креслом, и оттуда доносились короткие гудки. Толстая белая кошка с коричневой маской на индифферентной морде сидела на коленях хозяйки, сосредоточенно вылизывая лапы. Франсуа приблизился к журнальному столику, на котором лежала раскрытая на последней странице газета, и внимательно изучил статью, расположенную под фотографией пожилого господина, окруженного странными фигурами из глины, отдаленно напоминающими лошадей. Затем квартирант леди Трейл достал из кармана записную книжку и старательно перенес в нее всю информацию о Луисе Бордесе. И только после этого, пощупав пульс на высохшей, как куриная лапка, руке хозяйки, он озабоченно покачал головой и вызвал медиков. Приехавший врач констатировал смерть от инсульта, а подоспевшая полиция связалась с родственниками и выдвинула квартирантам требование в двадцать четыре часа освободить дом покойной. Франсуа не стал дожидаться назначенного часа, а отправился на вокзал и, истратив последние деньги на билет, сел на экспресс через Ла Манш, чтобы как можно скорее оказаться во Франции. Уже через три дня после смерти старухи Франсуа Лурье работал санитаром в Русском доме, обхаживая месье Бордеса. Но старик, чувствуя неискренность нового служащего, ни в какую не хотел идти на контакт. Однако Франсуа не так то просто было сбить с толку. Однажды санитар увидел, как строптивый испанец пытается отдать брегет невзрачной девице экскурсоводу. Франсуа пресек попытку старика одарить сокровищем русскую переводчицу, в последний момент укатив коляску с месье Бордесом на процедуры, и поклялся себе, что любой ценой завладеет брегетом, ибо за деньги он был готов на многое, за большие деньги — на все.

Следователь Чавчавадзе, заложив руки за спину, расхаживал по кабинету, и байковая рубашка его в красно синюю клетку мелькала то в одном углу помещения, то в другом. Он был возбужден и необычайно многословен, пребывая в эйфории от того, что преступление наконец то раскрыто.

— Вы молодец, Вероника Николаевна, все точно рассчитали! — хвалил задержанную Гия Соломонович. — Однако вы не учли кое какие детали, которые выдали вас с головой, госпожа Полянски.

— Любопытно будет послушать, — сухо откликнулась задержанная.

— Прежде всего вас завтра же опознает свидетель Алексей Кочетов, которому вы представились как Валентина. Интересно, на что вы рассчитывали? Что парень не узнает в холеной красавице своей недавней собутыльницы?

— Не понимаю, о ком вы говорите, — надменно заметила Вероника, — но уверена, что раз вы называете меня собутыльницей, то парень был пьян, и для суда он не свидетель. Грамотный адвокат — а сейчас сюда приедет самый лучший специалист по уголовным делам — не оставит от его показаний камня на камне!

— А что вы скажете по поводу крови Марьяны Колесниковой на ботинках, в которых вы якобы гуляли с собакой? Мы обследовали эти ботинки и были изрядно удивлены, обнаружив на подошве одного из них кровь убитой. Ей было неоткуда там взяться, ведь утром, когда прислуга подняла шум, в детскую вы вбежали в домашних туфлях, а вернувшись ночью с прогулки, по вашим словам, наверх не поднимались, в детскую не заходили и убитую подругу не видели. Я уверен, что кровь попала на вашу обувь в тот самый момент, когда вы подходили к трупу, чтобы вложить в руку Марьяны меховой помпон. Если бы вы были в тот вечер трезвы, вы бы ни за что не допустили такой оплошности, ведь правда, Вероника Николаевна?