Алексей Макеев - Кандидат от партии смерти

— Аллергия бывает даже от безделья, — пробормотал Максимов. — А ну-ка, поподробнее, девочка, где притон, почему притон, кто хозяин?

Он мотал на ус информацию, все больше склоняясь к мысли, что идея провести ночь в компании наркоманов — не такая уж дикая. Не накроет полиция за ночь все притоны — это так же абсурдно, как передавить всех муравьев в муравейнике. Посиделки в квартире нервных клеток у соседей не отнимают, публика тихая, звукоизоляция отменная, сбредаются далеко за полночь, когда не вкушающие радости зелья граждане уже спят, разбредается к обеду, когда последние на работе. Да и полиция, надежно прикормленная местными наркодельцами, если нужно, подстрахует. И ехать-то всего полгорода.

— Поехали, — решился Максимов. — И объяснишь мне по дороге, с какой радости ты ходишь к наркоманам.

— Да не ходила я, — запротестовала Света. — Это Димкин кореш нас однажды затянул — оттянемся, говорит. А мы и не знали, что там нарики тусуются…

На улице Воинской, куда их привезло полуночное такси, было тихо, как на кладбище. Добротные двухэтажные коробушки тянулись в глубь массива на несколько кварталов. Сносу нет таким домам. Построенные при товарище Сталине — из качественного кирпича, снесли все режимы, разруху, пофигизм, реформу ЖКХ и стоят, как будто новые. И еще лет двести простоят — пока не станут всемирным наследием…

Он кропотливо исследовал захламленные подходы к зданию. Изучил помойку на задах, набитую коробками и шприцами. На втором этаже за рваными шторами помаргивал свет. Какие-то тени совершали медитативные колебания. Не по себе стало Максимову. Но спать хотелось — выше всяких сил.

— Пошли, — извлек он из-под сараюшки Свету. Она уже свернулась вокруг своего рюкзачка, задремала в опилках…

Двери в лоно иллюзий отворил худосочный юноша со взором потухшим. Равнодушно посмотрел в переносицу Максимову, сместил глаза на девицу. Долго думал и треснувшим голосом изрек:

— Ты кто?

— Я Стрелка, — уныло пояснила Света. — Мы с Димой приходили, помнишь, Аркаша?

— Помню, — согласился наркоман. — А ты кто? — бесцветные глаза переехали на Максимова.

— А я Стрелок, — пожал плечами Максимов. — Заходи, Аркаша. Или подвинься.

Юнец надолго задумался. Потом вспомнил о своем месте в этом мире.

— Деньги есть?

— Найдем, — кивнул Максимов. — Ты, главное, подвинься…

Юнец подвинулся и, спотыкаясь, побрел в квартиру. Дышать в этом мрачном вертепе было нечем и незачем. Максимов вошел, зажав нос, покосился на Светлану — не тошнит еще? Но нет, поколение-NEXT к этой жизни приспособлено лучше предыдущих (работать бы еще научились) — молчит, сопит в тряпочку, за хлястик держится. Из кухни — удушливый аромат какого-то варева. Видна сутулая фигура «повара». Мескалин вытягивает из сушеных мухоморов. В огромной комнате — обстановка всеобщего счастья. Тихое в этом доме счастье, без претензий. Никому нет дела до прибывших. На помпезной шестирожковой люстре болталась лампочка, затянутая мутью. Народ вповалку. Мебели практически никакой, зато весь пол завален тряпками. Бормотала невнятная негритянская песня. На полу шприцы, стеклянные пепельницы с окурками, скрученные вафельные полотенца, почему-то огрызок яблока… Контингент исключительно молодежный — от семнадцати до двадцати пяти. Пухлый очкарик, запрокинув голову, заливался тоненьким смешком — вмазался по самое не хочу. Глюки раздирали… Прыщавый длинноволосик еще не до конца вошел в виртуальное пространство — пытался опереться на локоть, глаза драпировала муть… Рыжая «мадемуазель» танцевала блюз — извивалась под негритянскую музыку, как змея, работая одновременно всеми конечностями, задницей и ни черта не соображающей головой. Со стороны это выглядело нелепо и омерзительно, однако девице было невдомек — она не знала, как выглядит со стороны, полагая свои кривлянья венцом грации и пластики… Со скрипом уложился на тряпье Аркаша, закрыл глаза. Ходят тут всякие, отрывают от любимого дела… Пацан годков семнадцати, уши в разные стороны — недавно прибыл, еще не долбанулся — пытался затянуть плечо скруткой из полотенца, узел не выходил, норовил дотянуться до него зубами, хищно разевая рот. Девчонка, лежащая рядом, пришла на подмогу — как же не помочь ближнему? Поднялась на колени, тянула узел тонкими ручками… Сколько душ хороших человеческих здесь загублено? Единицы впишутся в нормальную жизнь. Оклемаются утром, разбредутся зыбкими тенями по городу, будут думать, где срубить бабки, чтоб и завтра прийти в этот радостный дом. А то и с собой принести, разделить с другом… Хороший подарок сделало правительство наркоманам — разрешенная доза марихуаны теперь двадцать граммов, героина — одна десятая грамма (вдвое прежнего). Заботится государство о своем населении…