Уильям Айриш - Леди–призрак. Я вышла замуж за покойника

Бармен положил перед ними два чека.

— Да, вы правы, — сказал он. — Вот они. Но это два разных чека. Номер тринадцать — скотч и вода. А вот и «Розовый Джек», целых три, под номером семьдесят четыре, это чек Томми, из дневной смены, я знаю его почерк. И еще — с ней был какой–то парень. Три «Розовых Джека» и один ром, видите чек? Ни один нормальный человек не будет их смешивать.

— Значит… — мягко начал Берджесс.

— Значит, я просто не помню никакой женщины, даже если она и осталась до начала моей смены, потому что ее обслуживал Томми, а не я. Но если она и осталась, весь мой тридцатисемилетний опыт работы в баре говорит мне, что он не подходил и не разговаривал с ней, потому что с ней уже кто–то был. А еще весь мой тридцатисемилетний опыт говорит мне, что он был с ней до конца, потому что никто не будет брать три «Розовых Джека» по восемьдесят центов каждый, чтобы потом уйти ни с чем, а другой пусть придет на все готовенькое. — И он выразительно хлопнул мокрой тряпкой по стойке.

Голос Хендерсона дрожал:

— Но ведь вы помните, что я был здесь! Так почему же вы не можете вспомнить ее? На нее было гораздо приятнее посмотреть.

С железной логикой бармен ответил:

— Конечно, я вспомнил вас. Потому что я вижу вас снова, прямо перед собой. Приведите ее сюда точно так же, и, возможно, я вспомню. А так не могу.

Хендерсон вцепился обеими руками в край стойки, словно пьяный, которого не держат ноги. Берджессу удалось отцепить одну его руку. Он проворчал:

— Пойдемте, Хендерсон.

Но он, все еще цепляясь одной рукой, рванулся к бармену.

— Что вы делаете со мной? — простонал он. — Вы знаете, в чем меня обвиняют? В убийстве!

Берджесс быстро закрыл ему рот ладонью.

— Заткнись, Хендерсон! — коротко приказал он.

Его повели обратно. Он продолжал вырываться, чтобы вернуться в бар.

— Вы действительно вытащили тринадцатый номер, — вполголоса проворчал один из полицейских, когда они, плотно зажав Хендерсона с обеих сторон, как в тиски, оказались на улице.

— Даже если мы обнаружим, что она была с вами вчера вечером где–то еще, это будет слишком поздно для вас, — предупредил его Берджесс, когда они ждали водителя такси, которого должны были найти и привезти. — Нас интересует время до шести семнадцати. Но интересно, объявится ли она вообще, и если да, то насколько позже. Поэтому мы повторим все ваши передвижения за тот вечер, с начала до конца, шаг за шагом.

— Она появится, должна появиться! — настаивал Хендерсон. — Хоть кто–нибудь должен ее вспомнить, в том или другом месте, где мы были. А потом, когда вы таким образом до нее доберетесь, она сама сможет рассказать вам, где и когда мы встретились.

Сотрудник, которого Берджесс отправил с заданием, вернулся и доложил:

— Компания «Санрайз» держит две машины около «Ансельмо». Я привез обоих водителей. Их зовут Бад Хаки и Эл Элп.

— Элп, — сказал Хендерсон. — Я пытался вспомнить это забавное имя. Я говорил вам, мы оба посмеялись над ним.

— Пошлите сюда Элпа. А второму скажите, что он свободен.

В жизни Элп выглядел так же смешно, как на водительском удостоверении, даже еще смешнее, так как в жизни он был исполнен в цвете.

Берджесс спросил:

— Вы вчера ездили от вашей стоянки до ресторана «Мезон Бланш»?

— «Масон Бланч», «Масон Бланч». — Поначалу он слегка колебался. — Я сажаю и высаживаю за ночь столько народу… — Затем ему на помощь пришел его собственный метод оживления памяти. — «Масон Бланч», в хорошую погоду примерно шестьдесят пять центов, — пробормотал он про себя, потом сказал уже нормальным голосом: — Ну да, конечно! Вчера вечером у меня была поездка на шестьдесят пять центов, между двумя пустышками по тридцать центов.

— Посмотрите внимательно. Есть здесь кто–нибудь, кого вы туда возили?

Его глаза скользнули по лицу Хендерсона. Затем он отвернулся:

— Этот, что ли?

— Мы спрашиваем вас, а не вы нас.

Вопросительное выражение исчезло с лица.

— Это он.

— Он был один или с кем–нибудь еще?

Таксист с минуту молчал. Затем он медленно покачал головой:

— Нет, не помню я, чтобы с ним был кто–то еще. Кажется, он был один.

Хендерсон пошатнулся, словно неожиданно подвернул ногу:

— Но вы должны были видеть ее! Она села первая и вышла первая, как полагается женщине.

— Тс–с, тише, — сказал Берджесс.

— Женщина? — удрученно переспросил водитель. — Я помню вас. Я прекрасно помню вас, потому что я поцарапал крыло, когда подъезжал к вам.