Неле Нойхаус - Глубокие раны

Мюленхоф, родовое поместье семейства Кальтензее, скрывался в долине между Эппштайном и Лорсбахом, за густой живой изгородью и высоким черным железным забором с заостренными наконечниками золотистого цвета. Боденштайн свернул к въезду. Двустворчатые въездные ворота были широко раскрыты. Вдали среди похожего на парк сада располагался жилой дом, а слева от него — историческое здание мельницы.

— О, можно только позавидовать! — воскликнула Пия при виде зеленых газонов, кустарников с опорами и тщательно ухоженных цветников. — Как только это у них получается?

— С помощью многочисленных садовников, — ответил сухо Боденштайн. — Я не думаю, что по этим газонам разрешается бегать какой-нибудь живности.

Пия ухмыльнулась. У нее дома в Биркенхофе животные постоянно бродили там, где им не следовало быть: собаки — в пруду, где плавали утки, лошади — в саду, утки и гуси — на ознакомительной прогулке по дому. После последней экскурсии ее стада в перьях Пие пришлось всю вторую половину дня потратить на то, чтобы ликвидировать серьезные последствия их присутствия в комнатах. Хорошо хоть, Кристоф не особенно капризен в этом отношении.

Боденштайн остановился перед наружной лестницей в дом. Когда они вышли из машины и осмотрелись, из-за дома вышел мужчина. У него были седые волосы и длинное узкое лицо. Пия сразу обратила внимание на его меланхолические глаза отшельника. Очевидно, он был садовником, так как на нем был комбинезон на бретелях, а в руках он держал ножницы для подрезания роз.

— Чем я могу вам помочь? — спросил он, смерив их недоверчивым взглядом.

Боденштайн предъявил свое полицейское удостоверение.

— Мы из уголовной полиции Хофхайма и хотели бы поговорить с госпожой Кальтензее.

— Понятно. — Мужчина деловито покопался в нагрудном кармане своего комбинезона и, достав очки для чтения, стал внимательно изучать удостоверение Боденштайна. Затем на его лице появилась вежливая улыбка. — Я здесь сталкиваюсь с самыми невообразимыми вещами, если сразу не закрою ворота. Многие люди думают, что это гостиница или гольф-клуб.

— Я этому не удивляюсь, — ответила Пия, глядя на цветники с цветущими кустарниками и розами и на искусно обрезанную изгородь из самшита. — Именно так это и выглядит.

— Вам нравится? — Мужчине это явно польстило.

— О да! — кивнула Пия. — Вы все это делаете один?

— Иногда мне помогает сын, — скромно признался он, наслаждаясь восхищенными отзывами Пии.

— Скажите, где нам найти госпожу Кальтензее? — прервал Боденштайн свою коллегу, прежде чем она смогла пуститься в профессиональную дискуссию об удобрениях или уходе за розами.

— О, конечно. — Мужчина улыбнулся извиняющейся улыбкой. — Я сейчас же ей сообщу. Как, вы сказали, ваше имя?

Боденштайн дал ему свою визитную карточку, и мужчина исчез в направлении входной двери.

— В отличие от парка дом довольно обветшалый, — констатировала Пия.

С близкого расстояния он не выглядел таким роскошным, как издали. Покрытая пятнами штукатурка была повреждена и отслоилась, на многих участках была видна каменная кладка.

— С исторической точки зрения дом не имеет такого значения, как другие постройки здесь, — пояснил Боденштайн. — Это владение известно прежде всего своей мельницей которая впервые упоминается в документах в тринадцатом веке, если я не ошибаюсь. До начала двадцатого века она принадлежала семье Штольберг-Вернингероде, которая также владела замком Эппштайн, прежде чем в 1929 году она подарила его городу Эппштайн. Кузен Вернингероде женился на дочери из семейства Цойдлитц, и таким образом это поместье перешло во владение Кальтензее.

Пия обескураженно смотрела на своего шефа.

— Что такое? — спросил он.

— Откуда вы все это знаете? И какое отношение эти Верниге… короче, эти люди и Цойдлиц имеют к Кальтензее?

— Вера Кальтензее — урожденная Цойдлитц-Лауенбург, — проинформировал Боденштайн свою коллегу. — Я забыл вам это сказать. Все остальное — просто знание краеведения.

— Ну, понятно, — кивнула Пия. — Такие фундаментальные подробности обладатели «голубых кровей», вероятно, заучивают наизусть одновременно с Готским альманахом. [17] Готский альманах — авторитетнейший европейский генеалогический сборник, издававшийся ежегодно с 1763 года до конца Второй мировой войны в немецком городе Гота. Включал родословные росписи правящих домов и наиболее значительных родов титулованного дворянства Европы.