Роман Грачёв - Томка и рассвет мертвецов

Мы оба попались.

— Два… — продолжил счет парень.

— Перестань молоть чушь, — сказал я. — Пушку я тебе не отдам, это наградной пистолет. Но я могу убрать его, а ты уберешь подальше свою пукалку, и мы спокойно поболтаем. Идет?

— После разговора сможешь забрать его обратно, не волнуйся. Но я должен быть уверен, что ты не станешь палить.

— Мне бы тоже хотелось получить аналогичные гарантии.

— Два с половиной!

Я услышал щелчок.

— Черт с тобой! Опускаю на землю, угомонись!

Я был взбешен. Меня разоружили, и все это видел мой подчиненный, для которого я должен служить «примером несгибаемости и мужества». Клянусь, когда все это закончится, я надеру мальчишке задницу.

В том, что передо мной именно мальчишка, я убедился уже в следующее мгновение. Я выполнил обещание, аккуратно положил пистолет на землю, отодвинул ногой на полметра от себя и стал отходить по дуге, чтобы мой собеседник не стоял передо мной в ореоле солнечного света, как явившийся с благой вестью апостол. Он сам также двигался по противоположной траектории. Наконец, я смог его внимательно рассмотреть…

… и еще один важный вопрос следствия отпал.

Передо мной стоял человек, которого я видел на любительском армейском порно. Один из тех, кто крепко держал несчастного Кузнечика, пока Коршунов творил сексуальный беспредел. Не очень крепкий парень и давно не пытавшийся начать здоровый образ жизни. Таких часто можно увидеть во дворах за столиками с пивом. Совершенно невыразительный тип.

— Видео принес? — спросил он. Сейчас, при хорошем освещении, было видно и то, что он далеко не так уверен в себе. Мне показалось, что он готов в любой момент бросить пушку и дать деру. Я оглянулся через плечо. Стадухин оставался заблокированным в своем автомобиле, и державший его на прицеле ковбой также не отличался крутизной. Он не мог стоять на месте, переминался с ноги на ногу и нетерпеливо оборачивался к месту основных событий.

Чертовы сопляки-наркоманы!

— Это ты вломился в квартиру Захарьевой?

— Пашкиной тетки?

— Не отвечай вопросом на вопрос, не тяни резину. Ты искал диск?

— Если ты сам все знаешь, зачем спрашиваешь!

— Просто уточняю. Для полноты картины, так сказать.

— Так он с тобой?

— Диск со мной, но откуда ты знаешь, что это единственная копия и видео не гуляет в сети?

На мгновение он дрогнул. Безусловно, эти вопросы посещали его, и ответы не внушали оптимизма.

— Пашка не мог… Он держал до последнего… Я знаю…

Я закрыл глаза. Сделал глубокий вдох. Присел на горячий капот своей машины. Ко мне вернулась моя былая выдержка.

— Ответишь на несколько вопросов, и я отдам тебе запись. Идет?

Парень все еще держал обрез нацеленным в мою сторону, но руки уже готовы были опуститься.

— Рыжий! — крикнул его напарник. — Не затягивай! Давай уже быстрее, пока народ не появился.

Рыжий колебался. Мячик лежал на моей половине поля, поэтому я парнишку не торопил, с затаенной улыбкой наблюдал за его страданиями.

— Ладно, спрашивай.

Он опустил ствол, хотя и дал понять, что готов поднять его в любой момент, если что-то пойдет не так.

— Кто делал запись?

— Кто-то из наших стариков… не знаю, телефон халявный, на нем было много порнухи, поэтому аппарат ходил по рукам. Он и сейчас со мной, с тем самым номером…

— С каким «тем самым»?

— С которого я звонил. И номер, и телефон остались после дембеля у меня. Я так и не знаю, чей он, просто оплачиваю и иногда использую. Вообще, никто не знал, что нас…

Тут он смутился. Мышцы на лице дрогнули. Парень, очевидно, вспомнил, какую роль исполнял на этом шедевральном видео.

— Никто не знал, что вас снимают, верно? — помог я. — В противном случае, вы бы сразу это пресекли. Есть идеи, кто это сделал?

— Кроме Комарина некому. Тот еще сучонок, падла, стукач…

Рыжий сплюнул на землю. Я кивнул. Картина вырисовывается вполне гармоничная. Остались последние два стеклышка этой мрачной готической мозаики.

— А теперь самое важное. Что случилось с Павлом? И куда подевался Коршунов?

Тут мой Генерал Песчаного Карьера сник. До сего момента он твердо держал обрез обеими руками, а теперь просто опустил его одной рукой стволом вниз. Он обернулся себе за спину — туда, где за холмом вороны кружили над Преображенским кладбищем.

— Я знал, что этим все закончится, — пробормотал Рыжий. — Я его предупреждал, что лучше оставить все как есть, но он не послушал. Он вообще никогда никого не слушал, идиот…