Роман Грачёв - Томка и рассвет мертвецов

Я понимающе кивнул. Свои годы службы я тоже не назвал бы безоблачными, и многое во мне переменилось тогда. Впрочем, мне повезло, я служил в относительно приличной части, где хорошо кормили и командиры не использовали своих подчиненных в качестве боксерских груш. Не многие могут похвастаться таким фартом.

— Он ничего не рассказывал об армии? О друзьях, например?

— Обычные истории: подъемы, отбои, марш-броски, стрельбы, деды.

Я еще раз огляделся. Ничего особенного я больше не увидел. Самая обычная комната молодого человека, проживающего с мамой… хм, с теткой в данном случае. Абсолютно никаких зацепок. Да и цепляться незачем.

Я обернулся к хозяйке.

— Ну что ж, теперь давайте присядем, и вы мне расскажете, чего, собственно, от меня хотите.

Она прошла в комнату — очень медленно, словно ступая по узкой тропинке посреди болотной топи. Задержалась на мгновение у мебельной стенки, коснулась рукой книжной полки. Вздохнула и быстро села на диван. Моя матушка опустилась на стул у двери.

Я ждал первых слов достаточно долго. В тишине слышал, как тикают часы на стене. И до нас доносился звук телевизора из соседней комнаты. Томка проявила свое обычное самоуправство и сделала громче. Где-то нашла пульт, видимо. Она никогда не смотрит телевизор, если пульт не зажат у нее в руке. Все-таки я ее отшлепаю, когда выйдем на улицу.

— Не сочтите меня сумасшедшей, — издалека начала Нина Ивановна.

— И не подумаю.

— Хорошо… но многие так считают, кому я рассказывала о том, что происходит.

— Кто, например?

— Соседки. Бывшие коллеги. Вот только Сонечка ко мне прислушалась.

— Ладно, я вас тоже очень внимательно слушаю.

Захарьева бросила мимолетный взгляд в сторону шкафа.

— Паша приходит по ночам…

Она произнесла этот так, будто слова из нее силой вынимали на допросе. Я поежился.

— Простите, еще раз?

Она повернулась ко мне. В глазах — ни тени сумасшествия. Пожалуй, это был самый ясный и твердый взгляд за то время, что мы общались.

— Он является сюда. Приходит ночью. Я уверена.

Я не выдержал, отвел глаза. Стал смотреть на корешки книг. Мне требовалась пауза, чтобы выработать линию поведения. Переглядываться с мамой не стоило, чтобы меня не обвинили в чрезмерном скептицизме.

Впрочем, что ж… Те, кто меня знает давно, могут подтвердить, что я сам не чужд мистики. Иногда мне в моих расследованиях помогали и помогают настоящие экстрасенсы. Одна из них, кстати, пообщалась с Томкой и на основе этого общения сделала вывод, что в моей дочери заложены природой какие-то необычайные способности, проявления коих я временами замечаю сам. А еще я обожаю мистические триллеры, так что у меня не было оснований отмахиваться от рассказа Нины Захарьевой как от глупой байки.

— Почему вы сделали такой вывод? — осторожно спросил я. — И что вы, кстати, имеете в виду? К вам является его дух? Или он сам?

Черт, кажется, я всего-таки немного переборщил. Она посмотрела на меня исподлобья, поджав губы.

— Я не знаю. В духов я никогда не верила, а сам он являться не может, потому что уже полгода как лежит в могиле.

— Нина Ивановна, вы поймите меня правильно. Мне нужно знать, какой именно помощи вы от меня ожидаете, поэтому я могу задавать любые вопросы, временами самые неожиданные и даже те, которые могут вас разозлить или огорчить. Я прошу относиться к этому спокойно.

Она просто кивнула, стала рассматривать свои руки.

— По ночам я слышу, как скрипят половицы в этой комнате и дверца шкафа. Как видите, он не заперт, но это не потому, что нет ручки или замка. Я плотно закрывала его, и открыть потом можно только с ножом или отверткой. Но наутро он снова был приоткрыт.

Я невольно глянул на шкаф. По спине пробежали мурашки. Я попытался представить, каково слышать ночами шорохи в комнате трагически погибшего племянника, но не смог. Похоже, я недооценивал Нину Ивановну. Сам бы я ни дня не остался жить в этой квартире.

— Шкаф — это еще ничего, — продолжила она. — Иногда я слышу шаги в коридоре. Мягкие такие, как будто он без обуви и даже без домашних тапочек, хотя он всегда носил дома тапки, просто не мог опустить ноги на пол в носках или босиком. В общем, слышу, будто крадется, подходит к двери моей комнаты и стоит.

— Вы все это видели или только слышали?

— Слышала. Что вы, я не смогла бы открыть глаза! Лежу, сердце колотится, а встать и проверить не могу. Словно парализованная.

— Немудрено, — вставила моя матушка.

— Давно вы слышали эти звуки?