– Да я не про это совсем, Василий Михайлович! – досадливо воскликнула я. – Час назад меня обстреляли из автомата метрах в пятидесяти от здания областной Думы!
– Так это, значит, в тебя стреляли? – воскликнул генерал. – А мои ребята с ног сбились – найти никого не могут. Стрельбу десятки людей слышали, а кто стрелял, в кого стрелял – никто не знает.
– В меня, – подтвердила я. – А вот кто стрелял, я могу узнать только с вашей помощью…
– Знаешь, Бойкова, я просто удивлен, что иногда становлюсь тебе нужен. – Генерал даже не старался скрыть своего сарказма. – И то утешение. Спасибо, хоть вспоминаешь обо мне время от времени…
– Не надо, Василий Михайлович! – взмолилась я. – Я же серьезно вас прошу! О том человеке, который в меня стрелял, я знаю только одно. Он года три назад служил у вас!
– У меня? – Изумление Синицкого было неподдельным. – Кем служил? В каком то есть звании?
– Вот этого я уже не знаю, – сказала я. – Я же предупредила: мне известен только один факт, всего один!
– И что же ты от меня хочешь? – спросил генерал.
– Всего лишь данные из отдела кадров по всем вашим работникам, уволенным или вышедшим в отставку за последние три года.
– За три года! – ужаснулся генерал. – Да-а-а… А впрочем, текучки у нас нет. Это я сейчас быстро узнаю. Трубку не вешай.
Я слышала, как он говорит с кем-то по селектору, ему что-то диктуют. Потом в трубке вновь возник его голос.
– Алло! Ты здесь, Бойкова? – спросил генерал. – Записывай! Анохин Геннадий Валентинович, майор запаса, уволен в отставку полтора года назад. Адрес: Достоевского, восемь, квартира пятнадцать. Следующий – Киселев Владимир Владимирович, капитан запаса, уволен два с половиной года назад. Адрес: Турецкая, сорок, квартира двадцать восемь… Записала?
– Записала, Василий Михайлович! – ответила я. – Давайте дальше!
– А все, Бойкова! – усмехнулся генерал. – Больше никто за последние три года из нашего сплоченного коллектива не выбывал. Я твою просьбу выполнил, – сказал генерал. – Не забудь теперь, что ты у меня в долгу.
– Их всего двое! – воскликнула я. – Это просто отлично! Спасибо огромное, Василий Михайлович! Расцеловать вас готова!
– Ну-ну-ну, – усмехнулся опять генерал. – Притормози! У меня дочь – твоя ровесница. Удачи тебе, Бойкова, звони!
Он положил трубку, а я помчалась в секретариат – сообщать хорошие новости.
Уже через двадцать минут я знала, что Геннадий Валентинович Анохин скончался полгода назад от обширного инфаркта. Об этом рассказали его соседи в доме номер восемь по улице Достоевского.
Сомнений быть теперь не могло. Тот, кого мы ищем, человек, покушавшийся на мою жизнь, – Киселев Владимир Владимирович. Осталось с ним мило побеседовать.
На этот раз Эдик один поехал за информацией, которая известна этому киллеру. Самое главное в ней – кто его нанял?
Я не пошла с Эдиком, чтобы вновь не переживать картину допроса, который он будет проводить своим излюбленным способом – выжимая из человека информацию, если надо – вместе с кровью и вместе с жизнью. Главное – цель. Как ее достичь – его не интересовало.
Я чувствовала, что не могу так, как он. Я даже чуть было не отказалась от мысли поддерживать дальше контакт с Эдиком и прибегать к его помощи.
Но стоило мне подумать о Маринке, которая уже столько времени находится в руках у бандитов, как сомнения мои отошли на второй план. Я, правда, сама с Эдиком не пошла, но мои душевные страдания по поводу действий командира «афганцев» существенно поуменьшились.
Эдик вернулся минут через сорок. На лбу у него красовалась свежая ссадина. Он принес диктофонную пленку, на которой бесцветным, но спокойным голосом кто-то излагал приметы очень знакомого мне человека, заказавшего покушение на меня.
Как Эдик добыл эту запись и чего стоило бывшему фээсбэшнику его признание, я спрашивать не стала. Предпочитаю некоторые вещи не знать.
А как только до меня дошло, кто был заказчиком моего несостоявшегося убийства, я вообще забыла обо всем на свете. И вновь помощь Эдика показалась мне единственным приемлемым выходом из сложившейся ситуации.
Дело в том, что капитан запаса Владимир Киселев утверждал, что смерти моей желал депутат тарасовской областной Думы Алексей Иванович Троянов собственной персоной.
Мне теперь понятно стало и его странное поведение при встрече со мной, когда он напряженно вертел по сторонам головой, и уверенная наглость, с которой он заявлял, что мне не удастся опубликовать о нем ни строчки.
Читать дальше