Наталья Солнцева - Загадка последнего Сфинкса

— Это была твоя собственная идея, которую ты приняла за подсказку. Как всегда! А Сфинкс и правда был там… гипсовый, раскрашенный фальшивой позолотой. Ты не ошиблась.

— Но хоть в чем-то я оказалась права, — запальчиво возразила Астра. — Мы стали свидетелями…

— …столкновения любви и ненависти! — перехватил у нее инициативу Матвей. — Вполне реального мирского конфликта. Крылатый лев с человеческим лицом всего лишь созерцал сию душераздирающую сцену. Домнин испытывает страстную любовь к женскому телу… только на холстах. А его молодая сексуальная мачеха изнемогает от вполне земного желания и люто ненавидит пасынка за его равнодушие. Все пошло и банально, без мистической подоплеки. Он пишет ее обнаженное тело, а она жаждет заманить его в свою постель. Она же словно бешеная тигрица в период течки! Уж поверь, ее флюиды способны возбудить даже на расстоянии, вне контакта. Однако Домнин легко противостоит ее домогательствам. Удивляюсь, как она до сих пор его не убила?! Растерзав картину, Александрина отомстила, выпустила пар, избежала приступа любовного безумия, и этот акт вандализма на самом деле спас художника от верной смерти в объятиях отвергнутой женщины.

Астра округлила глаза: два черных пылающих солнца.

— Ты серьезно?

— Почти, — расхохотался он. — Складно получилось?

Она разочарованно опустила голову.

— Они терпеть не могут друг друга, а ты — выдумщик.

Карелин согласно кивнул.

— Есть такой грех. От тебя заразился! Не знаю, что у Санди преобладает: меркантильные или любовные потребности. Она спит и видит, что, покорив сына, как покорила отца, завладеет не только его телом и душой, но — и это гораздо существеннее! — его имуществом и деньгами. Если бы, паче чаяния, Домнин попался в ее сладкие сети, он отдал бы ей все… или написал завещание в ее пользу, а потом покончил бы с собой. А? Вот желанная развязка, которая удовлетворила бы нашу красавицу.

– Будет владеть… — прошептала Астра.

— Что?

Она не ответила. Ее взгляд блуждал где-то далеко, в мифических туманах, или в заколдованных городах, порожденных ее собственным вымыслом.

— Одно смущает, — нарочно громко произнес Матвей. — Кто был тот, второй? Кажется, Домнин досадил ему не меньше, чем Санди… И он с не меньшим наслаждением довершил начатую темпераментной вдовушкой расправу над картиной.

Астра будто очнулась.

— Не стоит делать скоропалительных выводов, — заявила она. — И задаваться пустыми вопросами. Вечером в клубе все выяснится.

— Браво! — театрально захлопал в ладоши Матвей. — Все ли? Ты неисправимая оптимистка. Я, конечно, буду твоим пажом на этом балу богемы? Причем слепым пажом. Повелительница не удосуживается посвящать меня в свои догадки. Но в одном я твердо уверен: на шее или на плече «второго» осталась моя зарубка. Ведь я попал в него деревянным бруском.

— Думаешь, остался синяк?

— Обижаете, сударыня. Мои меткость и сила выше всяких похвал! Как минимум — ссадина.

В «Ар Нуво» вопреки правилам пожарной безопасности горели сотни свечей — господин Домнин не поскупился на огненную иллюминацию. Живые язычки пламени многократно отражались в золотистых деталях интерьера, в стеклах витражей, в зеркалах.

Астра восторженно купалась в этих дрожащих переливах света, в этой колеблющейся мерцающей дымке. Матвей подозвал официанта, взял с подноса два бокала шампанского и галантно подал даме.

— На, охладись, а то сама превратишься в факел!

— Это комплимент?

— Скорее забота о собственной безопасности, — вежливо улыбнулся он. — Я ведь стою рядом. Того и гляди рубашка начнет тлеть. И чему ты так радуешься? Мы-то знаем, какое разочарование вот-вот постигнет нетерпеливую публику. Не понимаю, почему художник не объявил о…

— Здравствуй, милый! — пропела женщина, обтянутая длинным узким платьем, словно покрытая блестящей зеленой чешуей. — Какими судьбами? Не подозревала, что тебя интересует живопись.

Матвей наклонился к Астре со словами: «Извини, я на минутку!» — и непринужденно взял даму под руку, отвел в сторону. Они о чем-то заговорили. Дама — взволнованно, он — сначала успокаивающе, потом раздраженно. Высокая грудь его собеседницы часто вздымалась, тревожа изумительное колье-косичку от «Веллендорф» и заставляя сверкать усеивавшие его бриллианты. Такое украшение стоило баснословных денег.

«Колье явно подарил не Матвей», — удовлетворенно подумала Астра и перевела взгляд на Баркасова, помахала ему рукой. Тот степенно кивнул.