Герберт Аллен - Только не дворецкий. Золотой век британского детектива

Найо Марш присутствовала на церемонии посвящения Бентли в президенты клуба. Члены клуба собрались в отдельном обеденном зале отеля «Гровнер-хаус», главный констебль Суррея был приглашен в качестве основного выступающего.

Дверь в дальнем конце отворилась медленно (как всегда открываются двери в детективных романах). На пороге появилась мисс Дороти Сэйерс в академической мантии, освещенная единственной свечой. Она поднялась на трибуну. Представьте мой испуг, когда я заметила, что она прячет в складках мантии большой автоматический револьвер. <���…> Затем появилась мрачная процессия со свечами и орудиями убийства — там был Смотритель Тупого Предмета — с устрашающей дубинкой, Смотритель Обнаженного Клинка — кажется, это был кинжал, Смотритель Отравленного Фиала, а последним следовал Джон Род с ухмыляющимся черепом на черной подушке. И среди этой толпы, с несколько напряженным выражением лица — что неудивительно! — стоял бедный мистер Бентли. Он принес клятву, после чего, без всякого предупреждения, в гостиной отеля «Гровнер-хаус», в и часов летнего вечера, мисс Сэйерс разрядила свой шестизарядный револьвер.

Кто же были все эти люди, так самозабвенно валявшие дурака в самых респектабельных ресторанах Лондона?

Биографии авторов, составивших цвет Золотого века и вдохнувших новую жизнь в детективный жанр, грешат некоторым однообразием. Родители их, как на подбор, люди просвещенные — священники, врачи, юристы, писатели, аристократы.

Большинство из них окончили ту или иную престижную школу (Итон, Харроу, Рагби, Чартерхаус и так далее). Почти все получили университетское образование — главным образом в Оксфорде (Беркли, Бентли, Аллен, Джепсон, Викерс, Коул, Нокс, Уэйд, Блейк, Хэйр, Винзер) или в Кембридже (Милн, Чартерис, Томас). Это относится и к писательницам — Дороти Сэйерс была среди первых женщин, получивших оксфордскую ученую степень, Маргарет Коул окончила первый женский колледж Кембриджа — Гиртон (но степени так и не получила, поскольку Кембридж начал присуждать женщинам ученые степени только после Второй мировой войны). Джозефина Белл училась на врача в Кембридже и в Лондоне, Марджери Аллингем заканчивала школу в Кембридже и Политехнический университет, Найо Марш — колледж в Новой Зеландии. Единственное исключение составляет Агата Кристи, которая не получила вообще никакого формального образования, хотя и ее семья принадлежала к верхушке среднего класса, отличалась любовью к чтению и водила литературные знакомства.

Многие семьи обеднели после войны, и почти всем нашим авторам в молодости приходилось тяжело зарабатывать свой хлеб. Многие из них доблестно воевали — кто в Первую мировую, кто во Вторую; были и такие, кто успел на обе.

У Агаты Кристи в одном из ее легкомысленных приключенческих романов есть такой эпизод: с молодой аристократкой заговаривает безработный бродяга, однако она немедленно чувствует к нему доверие и пытается деликатно сформулировать некий вопрос. Незнакомец понимает ее с полуслова и говорит с некоторым смущением: «Да, вы правы. Итон и Оксфорд». Это не преувеличение — любой англичанин без труда узнает университетский выговор, а «школьный галстук» видно за версту, даже если он хранится в самом дальнем углу шкафа.

Если бы писатели Золотого века не создали «компанию заговорщиков», они все равно сталкивались бы в лондонских клубах и университетских обществах, в издательствах и в гостях у общих друзей. Да и не все создатели «чистых детективов» входили в клуб. Но все они принадлежали к одному кругу, говорили на одном языке, были связаны тысячью невидимых нитей. Можно потянуть наугад за любую — и тут же начнет разматываться клубок…

Например, Э. К. Бентли работал в газете «Дейли телеграф» вместе с Г. К. Бейли, написал роман «Собственное дело Трента» в соавторстве с Г. Уорнером Алленом и, как уже было сказано, с детских лет дружил с Г. К. Честертоном.

Честертон и Бентли вместе учились в школе Св. Павла в Лондоне и пронесли школьную дружбу через всю жизнь. Бентли с нежностью пишет о друге: «Г. К. Ч., когда я познакомился с ним, был необычайно высоким, долговязым мальчиком с серьезным, задумчивым выражением лица, которое неожиданно легко преображалось в счастливый смех. Он по природе своей был самым счастливым юношей — а позже мужчиной — из всех, кого я знал» Их сотворчество тоже началось с детства: в шестнадцать лет Бентли придумал новый стихотворный жанр, который позже был назван клерихью по его среднему имени. Это были своеобразные стихотворные биографии великих людей, причем четверостишия имели строгие формальные ограничения [7] Подробнее о клерихью можно прочитать в комментарии на стр.692–696. . Честертон пришел в восторг и не только включился в игру, но и проиллюстрировал несколько стишков — через много лет вышел небольшой сборник «Биографии для начинающих» с клерихью Бентли и иллюстрациями Честертона.