Алексей Макеев: Трое обреченных

И вот всем троим отправляются копии видеозаписи. Подчищенные, недвусмысленные. По завершении «фильма» измененный мужской голос диктует условия. С Пантюшина требуется тридцать тысяч долларов — примерная стоимость его «хрущобы» (а там — прямая дорога к бомжеванию). С Млечникова — двести тысяч, что в переводе означает явное разорение, продажа имущества и «полный аллес». С Марии Бурковец — два миллиона долларов. От такого удара она не оправится — ослабнет, конкуренты съедят. И торга не ожидается. Не на базаре. Деньги должны быть собраны в субботу 29 мая. В противном случае копии записи с надлежащими комментариями уйдут в полицию и прокуратуру. В случае с Млечниковым копию получит также его непосредственный конкурент, имеющий виды на его магазины и гадающий, как бы взять подешевле, а самого Млечникова куда-нибудь извести; а в случае с Бурковец — злейший враг, «солидный бизнесмен» из соседнего района некто Кувалдин (с погонялом ясно каким). Уж эти господа в случае бездействия органов с радостью сообразят, как распорядиться подарком, — а это самое ужасное для Марии и Млечникова.

Удар сильнее, чем по зубам. Вариантов нет. Некоторое время Лида наблюдала за фигурантами. Они встречались в парке у фонтана. Пантюшин на свидание приперся пьяный, Мария — злая, как собака, Млечников — потный, трясущийся. Пантюшин довел себя до истерики, плакал, жалобился, что все надоело, жизнь коню под хвост, даже водка с трудом лезет — спотыкаясь, ушел из парка, а Мария злобно таращилась ему вослед.

Отсюда и налет на агентство «Профиль». За Пантюшиным следил человек Марии (что у придурка на уме? А вдруг намерен сдаться?). Когда он с папочкой наперевес ввалился в агентство, пошел сигнал «в верха». Примчалась Бурковец с эскортом. Но Пантюшин уже сбежал проходными дворами. Искали видеокассету, оставленную Пантюшиным. Кто же знал, что этот урод сдаваться передумал, струсил, притащил никому не нужные фотографии и порол пьяную околесицу? Разобрались…

— Не лучший способ выяснения отношений вы избрали, Лида, — мягко пожурил Максимов. — Вас толкают лучшие чувства, но с точки зрения УК вы занимаетесь вымогательством.

— А что бы вы сделали на моем месте?

— При чем тут я? — поморщился Максимов. — Я пока еще мужчина…

— Вот видите, — собеседница бледно улыбнулась. — Вы убили бы их, как бешеных собак. А я пока не убийца. Да и деньги, можете поверить, мало волнуют. Они приносят несчастье — я давно убедилась. Не хочу убивать, не хочу их видеть в тюрьме… по крайней мере, пока не хочу. Пусть лишатся всего, а я посмотрю. Хотя знаете… — Она долго молчала, глядя светящимися глазами в пятно на обоях, и тихо заявила: — Пустые слова. Повторяю вам то, что говорила Саше Березину… Но после смерти Саши я уже не хочу ничего… Опустошение какое-то в душе, понимаете? Одного хочу — скорее все закончить.

Он прекрасно понимал эту женщину. Некоторые полагают, что в следующей жизни им повезет больше.

— Каким образом они должны доставить вам деньги?

— Какая разница?.. Завтра, в три часа дня, Пригородное шоссе… двадцатый километр… — она шептала еле-еле, и свет в глазах после каждого слова становился тусклее. — Все трое должны присутствовать, таково условие… Но встречу планировал Саша, он знал, как изъять деньги и выжить, без него я не смогу…

— Как он собирался это сделать?

— Не имею ни малейшего понятия… Он умел создавать запутанные ситуации… Звонил кому-то из коллег, просил вторую машину, обещая, что вернет деньгами по двухкратной стоимости… Я не знаю.

— Вы действительно уверены, что они привезут деньги?

— Почему же нет?

Достойная тема. Вариантов — неисчислимое множество. Мария может выдать Пантюшину тридцать тысяч, сделав из него пожизненную «шестерку» (вопрос — зачем это Марии?). Может ссудить Млечникову, закабалив его на всю оставшуюся. Может взять в долг сама (с ее-то возможностями?), а еще лучше — привезти фальшивые деньги! Мобилизует кадры, напрягутся, напечатают. Или купит в готовом виде по цене один к пяти. Не найдется в миллионном городе липового «лимона»? Много в них Лида понимает?

Но деньги, какие бы то ни было, на шоссе, скорее всего, доставят. Мария не знает, что у Лиды на уме, и понимает, что та не полная идиотка. Но вся местность вдоль и поперек ромашкового поля (или что там на 20-м километре?) будет усижена мимикрирующей под среду братвой с конкретными установками. Плана выжить у Лиды нет — Саша мертв. Максимов по безнадежным ситуациям не такой уж крупный спец. На что она рассчитывает?