Алексей Макеев: Трое обреченных

День рождения Вернера в этом году совпал со светлым, радостным и поистине долгожданным событием — выдачей зарплаты. Поэтому решили не скупиться. Рабочий день еще не кончился, когда Олежку Лохматова, снабдив подробными инструкциями, выгнали в магазин, Екатерина взялась за наведение порядка в кабинетах, Любаша — в приемной. Вернер, по случаю даты, занялся любимым битьем баклуш, а Максимов на коленке составлял отчет. Дело об истории грехопадения молодой жены известного предпринимателя по фамилии Незабуд можно было считать законченным. Жене отчаянно не повезло. Оттого и грехопадение. Развязный, необразованный, скользкий тип с завышенным самомнением, брезгливостью к окружающим и клинической жадностью — не изменить такому с тремя менеджерами компании было бы просто неумно (и нелогично). Не проведи эта несчастная куколка в отношении агентства «Профиль» показательной акции (с привлечением крепких шкафов небезызвестного авторитета Плаксы), Максимов трижды бы задумался, сообщать ли предпринимателю горькую правду. Но он не любил, когда на него спускают громоздкую мебель, — и не важно, кто это делает: последняя криминальная шваль или фигуристая глазастая чаровница, задавленная собственным супругом, — важен сам факт. В сей связи и поставлена в деле жирная точка. Плакса самоустранился (делать ему больше нечего), предприниматель полностью в курсе, а судьба чаровницы решается в трепетной обстановке — пудовыми кулаками негодующего рогоносца и яростным противоестественным сексом (для начала). «Ну и ду-ура», — резюмировала поведение изменницы Екатерина.

Ровно в шесть отворилась дверь из приемной и, звеня колокольчиком, как корова, вошла совершившая очередную революцию цвета на голове Любочка.

— Не пора ли приступать, господа детективы? Рабочий день, по моим понятиям, закончился.

— Где Лохматов? — На лице погруженного в мечтания Вернера появилась осмысленность.

— В супермаркете, — простодушно объяснила Екатерина.

— Я так и знал. — Физиономия именинника отразила неподдельный трагизм. — Этот тип никогда не умел отличать еду от закуски. Ладно, ждем дальше.

В принципе, Максимову было чем заняться. Да и остальным (исключая Вернера). Специально для бездельника Максимов вставил в плеер диск с утренними криминальными новостями и прибавил звук.

Но испортить настроение удалось не сразу. Снисходительно выслушали — надо же иногда начальству делать приятное. Очередной афромошенник прикинулся консулом государства Лесото и припал к бизнесмену — надо, дескать, легализовать миллион долларов. Бизнесмен оказался простоватым — клюнул. Избили, покорежили машину, отобрали энную сумму — исключительно лица коренной славянской национальности. Подросток четырнадцати лет — сорок раз задерживался за мелкие кражи (!) и всякий раз выходил на свободу, по неистребимой глупости забрался в элитный санаторий и хапнул золота на сто тысяч рублей. Тут же вспомнили, что с четырнадцати можно сажать. Очень ярко светит «малолетка» («Мораль сей басни такова, — пробормотала Екатерина, — не лезь к слугам народа, воруй у людей попроще»). Бомжа на пустыре задушили, — облили бензином и подожгли. Опять подростки потешались: нанюхались клея, и потянуло на пивко. А у проходящего мимо бомжа нужной суммы почему-то не оказалось. Мог бы и не жадничать. Отловили банду, промышлявшую на железнодорожном вокзале. Мужчины располагающей наружности подходили к приезжим, предлагали выпить пива, а по мере распития подсыпали азалептин — психотропный препарат, по действию схожий с клофелином, — дожидались, пока клиент отрубится, а после раздевали до исподнего. Инкассаторская машина столкнулась с другой инкассаторской машиной — не сумели разъехаться в огромном городе. «Очередное сращение банковских активов, — тут же съехидничал Вернер. — Обе машины всмятку; где чьи активы — не поймешь». А в завершение выпуска зачем-то показали душещипательный сюжет на военную тему, как чиновников областного совета возили на военные сборы — доставили на полигон, дали каждому по пистолету, показали мишень и вежливо попросили выстрелить. Отстрелявшихся горячо поблагодарили, загрузили в машины и увезли обратно.

— Что-то часто стали номенклатуру на стрельбы гонять, — прокомментировал Вернер. — От подданных, что ли, отстреливаться?.. Это еще ладно, коллеги. У меня вот знакомого в марте на двенадцать дней забрили — целую дивизию партизанскую разворачивали. До обеда учили набранный из запасных батальон правильно приветствовать комдива. Отлично звучит: «Надо всем идти на сборы, потому что каждый мужчина должен уметь стрелять». При наших законах об оружии каждый мужчина должен хорошо уметь сидеть, а стрелять в условиях сборов все равно некогда.