Константин Кислов - Путь на Олений ложок

Они начали спускаться в обширную, заросшую дремучей тайгой падь. Вепринцев, украдкой покашиваясь на Тагильцева, думал: «Удивительные, странные люди… Товарные вагоны успокаивали его в минуты тяжелых сомнений! Какая чепуха! Зачем я буду глядеть на чужие вагоны? Эх, если бы этот старый осел Дурасов не закопал в землю столько доброго металла, никогда бы не поехал в эту страну… Мне нужны деньги, нужно золото, а не идеи… Зачем мне их идеи?.. Я хочу жить для себя, а не для грядущих поколений. Какое мне до них дело? Пусть дураки смотрят на пустые товарные вагоны, сколько им вздумается». Но как же труден и тяжел путь до этого золота. И как все выглядело легко и просто там, в Америке, в Италии, во Франции… После каждого удачного дела он сорил по притонам легко доставшимися деньгами, играл, сбивая с толку шулеров, покупал газетных репортеров и полицейских. Жалкие музыканты, стоя, на коленях, встречали его оглушительным джазом, когда он появлялся, в ночных кабаре. «Ох, добрый, славный Чикаго… С каким удовольствием я вспоминаю о тебе в этой первобытной глуши…»

К обеду они спустились в долину. Щедро светило солнце. Густое цветущее разнотравье будто китайским ковром застилало землю. Над обилием цветов кружились пестрокрылые бабочки, сердито гудели толстогузые полосатые шершни, легко и трепетно висели бирюзовые стрекозы. Так и хотелось повалиться на эту теплую, пахнущую грибами и травяным прахом землю, захватить полную охапку сочной зелени и дышать полной грудью, а потом скинуть с ног тяжелые сапоги, потянуться на траве, по-детски побарахтаться, и заснуть.

Оспан снял с головы старый солдатский картуз с выгоревшим облинялым околышем, пригладил ладонью свалявшиеся, влажные от пота волосы и, поглядывая на лошадей, сказал:

— Ну вот, подошло время и с конями разлучиться… Придется их, однако здесь оставить.

— И багаж здесь оставим? — спросил Илюша.

— Об этом уж ты меня не спрашивай, начальники есть, а мое дело маленькое… скажут на себе тащить — потащим, прикажут бросить — бросим…

— Еще одна новость, — хмуро произнес Стриж. Он осунулся за эти дни, еле шел и теперь обычно ни во что не вмешивался. — Пока лазим по этим кручам, без штанов останемся, все придется бросить для облегчения.

— Это еще ничего, не страшно, — улыбнулся Тагильцев. — Хуже будет, если, пока мы добираемся до ложка, наших лошадок волки скушают.

— Все может случиться, — развел руками Оспан. — Волку много ли времени надо? Один момент — и от лошади мослы останутся.

— Обрадовал, — сказал Стриж, сердито плюнув.

— Ну-ну, без паники, друзья мои, больше уверенности, — весело прикрикнул Вепринцев. — Я думаю, что мы теперь находимся на пороге Оленьего ложка. Не так ли, дядя Оспан?..

Старик утвердительно закивал головой, глотая зеленоватый дым.

— Пообедаем здесь, а к ужину, однако, там будем, — ответил он, сощурив в улыбке глаза.

Жалко было Илюше оставлять своих крепких гривастых лошадок в тайге без присмотра, но нечего было делать. Он отвел их на чистый лужок, зеленым пятном лежавший на дне долины, и, отпустив, долго еще стоял и думал: придется ли вновь вскочить на спину полюбившегося ему карьки? С тяжелым чувством возвращался он к спутникам и твердо решил сегодня же переговорить с Тагильцевым по поводу своих подозрений…

Вскоре Оспан привел всех к огромной отвесной скале и указал на черную непроглядную щель, зиявшую в ее основании.

— Видите?

— Что это? — спросил Вепринцев, и голос его заметно дрогнул.

— Пещера.

— А какое нам до нее дело?

— А вот через нее и пойдем, — к общему удивлению заявил Оспан. — Наглядывайтесь вдоволь на белый свет да запасайтесь хорошими смолевыми факелами, и будем в путь-дорогу трогаться.

Стриж заворчал:

— В такой дыре еще не были. Приведешь нас прямо к чертям на ужин.

— Боюсь, что они встретят нас без восторга и не поднесут по бокалу хорошего вина, — засмеялся Вепринцев.

— А неплохо бы с чертенком чокнуться, — повеселел Гурий. — Хоть я и православный человек, а от такого удовольствия ни за что бы не отказался, так и быть, еще один грех принял на свою душу, бог с ним.

— О, я думаю, в недалеком будущем представится вам такая возможность, — продолжая смеяться, ответил Вепринцев, заговорщически подмигнув Тагильцеву.

В пещере было темно и сыро; кое-где на ее кремневых уступчатых стенах белесой пыльцой лежал иней, звонко и редко падали вниз тяжелые капли воды. Когда путники вошли в ущелье, их обдало холодом: откуда-то из жуткой непроглядной мглы прямо в лицо дул студеный сырой ветер. Оспан натянул на плечи телогрейку, поглубже нахлобучил картуз и, запалив факел, вышел вперед.