Димитрис Раванис-Рендис - Современный греческий детектив

— Никто не звонил.

Спать полицейскому не хотелось. Он сидел в холле. Наконец из ресторана вернулась Лили с торговцем. Бекас взглянул на часы. Было около двух. Бросив своего кавалера, балеринка подошла к нему.

— У тебя неприятности? — спросила она.

Он потрепал ее по щеке.

— Иди, завтра все объясню.

Он рассеянно смотрел, как она вместе с торговцем поднималась по лестнице. Когда зазвонил телефон, он вскочил как ужаленный.

— Это вас, — сказал портье.

Сержант жандармерии. Только что в бедняцком квартале Табакика, на берегу реки, обнаружили труп неизвестного. Документов при нем нет. В Ларисе его не знают. Если Бекас хочет взглянуть, пусть зайдет в управление, и они вместе поедут в Табакику.

— Через несколько минут буду, — сказал полицейский и побежал в жандармерию.

У входа он увидел сержанта и машину. Без лишних слов они сели и отправились в Табакику.

Подъехав к реке, они заметили группку жандармов и случайных прохожих. Труп уже накрыли одеялом. Бекас дрожащими руками приподнял уголок: перед ним в луже крови с широко раскрытыми глазами лежал его старый сослуживец.

Он опустил одеяло. В лунном свете лицо Бекаса казалось застывшей гипсовой маской. Лишь холодно, недобро поблескивавшие глаза и прикушенные совсем белые губы говорили о том, что это лицо живого человека.

— Он? — поняв все, спросил сержант.

— Да, — сказал Бекас, почти не разжимая губ.

Какое-то мгновение он стоял неподвижно, словно окаменел, но внутри клокотала ненависть. Вид у него был такой суровый, что жандармы больше ни о чем не спрашивали.

— Это мой старый товарищ, — внезапно заговорил он сам, и черты его как-то сразу смягчились. — Двадцать лет проработали вместе. У него жена и сын. — Он сокрушенно покачал головой. — Когда его обнаружили?

— С четверть часа назад.

— Кто?

— Да вот он.

Из кучки людей выступил щуплый мужчина, по виду рабочий.

— Расскажи, — коротко бросил ему Бекас.

— Я шел домой. Сначала подумал: пьяный лежит. Подошел ближе — гляжу, а он… Ну, я в жандармерию.

Один из жандармов подтвердил: этот человек сообщил в участок о происшествии.

— Ты тут поблизости живешь? — спросил Бекас, угощая рабочего сигаретой.

— Ага. Вон на том углу. — Он показал рукой.

— А не знаешь такого Ангелоглу… Макиса Ангелоглу? — спросил вдруг Бекас.

— Ангелоглу?

— Да. Макис Ангелоглу тут не живет?

Нет. Ангелоглу здесь не живет, да и фамилию такую он слышит впервые.

— А приезжих из Афин в последнее время тут не было?

Рабочий наморщил лоб. Да нет, здесь все старожилы, каждый человек на виду.

— Ты уверен? — с упавшим сердцем сказал Бекас.

— Конечно. Не верите — вон его спросите, — он кивнул на другого из группы местных жителей. — Сосед мой с незапамятных времен тут живет. У нас никто из приезжих не селился в последнее время?

— Нет, — заверил тот.

Люди врать не станут. Но Бекас решил не отступать: в лепешку расшибется, а убийцу своего агента найдет.

— Высокий блондин, худощавый, но крепкий. И лицо такое… мрачное…

Они переглянулись: Бекас напряженно наблюдал за ними. Жандармы не вмешивались: афинскому коллеге видней, как вести расследование. Первый рабочий, сдвинув кепку, почесал в затылке, еще раз взглянул на соседа.

— Ну так что? — нетерпеливо спросил Бекас.

— У нас есть один похожий из здешних.

— Как его зовут?

— Йорданис. Костас Йорданис. Но он здесь еще раньше меня поселился.

Это в схему не укладывается. Бекас был упрям: хотя бы ради памяти погибшего он должен исключить малейшую возможность, а одна еще есть… Конечно, маловероятно, но все же…

— А ты сколько лет живешь в Ларисе? — продолжал он.

— Да уж давно, — ответил рабочий.

— Точнее.

Тот подумал, пробормотал что-то себе под нос, прикинул на пальцах, посчитал.

— Девять лет.

Бекас был как в лихорадке. Девять лет. А блондин поселился здесь раньше, не так ли?

— И на сколько раньше тебя поселился здесь Йорданис?

— А бог его знает.

Жандармы внимательно слушали, не понимая, куда он клонит. Тут вступил в разговор сосед рабочего.

— А я помню. Он появился в нашем квартале еще при немцах.

Глаза у Бекаса сверкнули.

— В начале или в конце оккупации?

— В конце, — после некоторого раздумья ответил тот.

Бекас с трудом сдерживал нетерпение. И как ему раньше не пришло это в голову!

— Покажите, где живет Йорданис?

— Да вон его забор.

Мужчина указал на ограду, которой был обнесен третий дом справа. Все направились туда. Домик был низенький и ничем не отличался от других домов квартала.