Юлия Павлова - Финт покойной тети

В своей жизни любовной болезнью я страдала дважды. Первый раз с восьмого по десятый класс — влюбилась в мальчика на два года старше. На перемене, если его класс оказывался недалеко от нас, я вставала поближе к ним и делала вид, что читаю книгу. Почему-то никто не сомневался, что читаю. Наверное, срабатывал стереотип: раз хромая, значит, должна быть начитанная и тихая. А я следила за Кириллом. Он курил почти на каждой перемене, задирал одноклассницам юбки, но при учителях держался отличником. Тоже, между прочим, исключительно красивый был мальчишка.

Сейчас живет в Бразилии, в сериальной мечте провинциальных домохозяек.

В институте, где он учился, его высмотрела средненькая, но очень настойчивая и совсем не бедная Анита. Сначала она была просто другом, давала в долг и выслушивала о скандалах с преподавателями и «ухажерками», а когда подучила язык, начала потихоньку вдалбливать ему разницу между многочисленными подружками и единственной, верной и преданной женой. Кирилл проникся и женился на ней. На очередном слете одноклассников рассказывали, что живут они дружно. Он погуливает, она делает вид, что не замечает, и родила уже троих детей… А ведь этой парочке только по тридцатке стукнуло.

Второй моей любовью, тоже тихой и безответной, был Егор. Тот самый, от которого Мила родила Володеньку. Я заранее знала, что мне тут ничего не светит. Выслушивала Милу о бурных ночах, а затем о несправедливостях жизни. Егор иногда приезжал ко мне в гости, разговаривал «за жизнь», хотел убедить через меня Милу сделать аборт и не позориться. Тогда никто, кроме Милы и меня, не верил, что она не лжет и действительно родит от него.

С моей стороны это была тихая страсть, с мечтами и эротическими снами. После его визитов я выла в подушку и смотрела на его перчатку, которую стащила в прихожей.

А с преподавателем, который лишил меня девственности, все было просто и понятно. Там шел чистый курс введения в эротику стареющим ловеласом молодой студентки с комплексами.

В институте всегда известно, кто из преподавателей «на это дело слабоват», и я, отзанимавшись дополнительно с Борисом Семеновичем, знала, что если он пригласит на следующее «дополнительное занятие» к себе домой, то это «занятие» пройдет по определенной схеме. Так и получилось.

Борис Семенович, рассказывая о водоносных слоях почвы, чертил расчеты для цельного залива бетона, крепежа из дерева или укладывания бетонных полуколец в шахте колодца.

На второй день занятий он ненароком попросил меня, для стимула, расстегнуть пуговицы ажурного безобразия в виде бюстгальтера, что я взяла на этот вечер из Катиного гардероба. При этом на стол был выставлен кагор с солеными крекерами, а выражение лица преподавателя, после того как я сняла лифчик, не изменилось, осталось все таким же суровым.

На третьем занятии я сидела в расстегнутой прозрачной блузке и вообще без бюстгальтера. Юбка на моих разнокалиберных ногах была задрана как можно выше. Кагор был выставлен на стол с первой же минуты. Борис Семенович ходил вокруг стола кругами, читал свою лекцию и плотоядно меня рассматривал. Меня, обделенную мужским вниманием… Да, это заводило.

Через полчаса, почти без уговоров с его стороны, я сидела за столом в тех трусиках, у которых сзади вместо треугольника перемычка из тесемки. Естественно, что это обучение перешло в секс. Борис Семенович, пораженный моей невежественностью в этих вопросах, уложил меня на диван и давал краткий курс сексуальной техники.

Было забавно. Меня хватило еще на три «дополнительных», потом однообразная схема занятий перестала возбуждать, и я по-быстрому сдала Борису Семеновичу экзамен.

Месяца через два мы оказались в библиотеке за соседними столами, и он сказал, что у меня маловато романтизма. Видимо, он считал, что если я с таким физическим недостатком, то должна быть счастлива, сидя за его столом без бюстгальтера, с бутылкой кагора перед носом и носящимся вокруг двухметровым плохо выбритым мужиком на двадцать лет меня старше.

А вот Леонида я страстно любила недели две… или даже три. Ждала звонков, переживала, если он забывал обо мне на несколько часов. Сама названивала, надоедая родителям. Молча дышала в трубку, слушая его голос. Стыдно вспомнить.

Потом это само по себе засохло и отвалилось.

Вообще, у каждой женщины свое представление «о принце на белом коне». Некоторые видят его в собрате студенте, с которым можно спуститься по стремительной реке на байдарке. Некоторые считают, что главное в мечте — это конь, лучше марки «Мерседес», а принц может быть любой. Некоторые любят только своего начальника, а потом и следующего начальника, и следующего. А некоторые годами ходят с открытым ртом за соседом, у которого жена, маленький ребенок и полбалкона не сданных пивных или водочных бутылок.