Алексей Макеев - Спорим, что ты умрешь?

Укладываясь спать, он точно знал, что будет утром. Завтрак съест сам, утреннюю зарядку отдаст врагу, «Меган» легко заведется. На работе чай, криминальные новости из телевизора, подначки коллег по поводу того, что понедельник начинается с похмелья (дай бог, что не с мокрухи), воскресенье — хорошо, понедельник — плохо… Ему и в голову уже не приходило, что завтра — среда.

26 января, среда.

Офис агентства «Профиль».

Как всегда, вошел, окинул царственным взором. Никто и не подумал принять почтительную позу. А зачем после вчерашнего триумфа? Можно расслабиться. Вернер, ухмыляясь, переключил программу. Канал «Культура». Заумный диспут о роли и ненужности интеллигенции в деле построения общества свирепствующей демократии.

— Спасибо за досрочную получку, Костик, — ласково улыбнулась Екатерина. — И за премиальные, в некотором роде, спасибо. Ты никогда не думал о том, чтобы поднять наше жалованье? В агентстве «Анфас», которое у нас за углом, рядовые сотрудники получают в полтора раза больше.

Это была гнусная ложь, на которую он даже не стал распыляться. Во-первых, не в полтора, а в один и три — он специально выяснял. Во-вторых, агентство «Анфас» не гнушается сомнительными делами — берется за них весьма и весьма охотно. А агентство «Профиль» за сомнительные дела берется НЕОХОТНО. И лишь по мере финансовой необходимости.

А в-третьих, он самонадеянно считал, что, даже если совсем лишит сотрудников зарплаты, от него никто не уйдет. Будут плакать, но работать.

— Холод лютый к нам грядет… — изобразил чревовещателя Олежка Лохматов. — Как вы думаете, Константин Андреевич, могут синоптики так цинично нас обманывать? Тридцать пять днем, сорок пять ночью. Да это полюс холода какой-то! Оймякон, блин! А я уже дубленку спрятал…

— Сбудется, Олежка… — не отрываясь от телевизора, бросил Вернер. — Любая гадость, если о ней заговорили, обязательно сбудется… А мне вот интересно, друзья, почему интеллигенцию называют вшивой?

— А хрен ее знает, — пожал плечами Максимов. — Не моется, наверное.

— Странно, — озадачился Вернер. — А мы с вами интеллигенты?

— Я-то — да, — буркнул Максимов. — А вот ты — не смеши народ.

— Ты не моешься? — под дружный гогот сотрудников удивился Вернер.

К часу дня на счету агентства образовалась обещанная сумма. Ну что ж, господин Букашин выступил не столь уж презренным ничтожеством. Беспокойство, вызванное неизвестными науке причинами, постепенно утихало.

Клиентов в этот день практически не было (кто бы расстроился). Ничто не препятствовало по завершении рабочего дня распечатать бутылочку и с чувством ее усидеть.

27 января, четверг.

Глобальное похолодание где-то задерживалось. Батареи жарили нещадно. Екатерина с раннего утра припала к форточке, обмахиваясь ценными документами, а Максимов размышлял о том, что сто лет назад женщин брали на работу за длину рук (телефонистками), теперь — за длину ног, но никакой гарантии, что еще через сто лет начнут принимать за длину извилин. Не отрастят.

Позже всех, напевая под нос: «Лечился от словесного поноса в Швейцарии народный депутат», притопал похмельный Вернер. Растекся по стулу и объявил, что превыше всего его организм данным утром нуждается в обогащенном уране. Как выяснилось, он спустил в кабаке с тематическим названием «После полуночи» половину гонорара, хотя и выпил-то всего лишь один коктейль — «Белое безмолвие»: двести пятьдесят водки плюс… двести пятьдесят водки. Ну, от силы два коктейля. Чтобы белая болезнь поменьше донимала.

— Горячка? — обрадовался Лохматов.

— Подагра, — задрал нос Вернер. — Благородное аристократическое приобретение.

Денежный клиент в этот день опять не шел. Екатерина не отходила от форточки и на каждое предложение попить чаю крутила пальцем у виска. Олежка Лохматов доламывал операционную систему. Вернер мучился похмельем, искренне недоумевая, почему бы им всем не пойти домой. Отыскал в холодильнике банку из-под оливок, выдул остатки жижи и авторитетно заявил, что из всех рассолов важнейшим для нас является огуречный. К одиннадцати часам, ведомый неясным беспокойством, Максимов перезвонил в банк и попросил уточнить сумму, лежащую на счету агентства. Доброжелательная девушка-оператор незамедлительно поведала, что на счет поступила дополнительная сумма. Координаты отправителя неизвестны. Максимов насторожился (дополнительных поступлений быть не должно) и попросил озвучить цифру. Прослушав ответ, побледнел, потерял дар речи и медленно опустил трубку. Взгляд его блуждал.