Марина Серова - Клетка для райской птички

– Майечка, сотрудница музея, привела.

– А она-то каким боком тут?

– Случайно с Алексеем познакомилась, когда тот ваше задание выполнять стал.

– Да, этого я не учел. А все равно план гениальный. Если бы не хакер, ты бы ни в жизнь на меня не вышла.

– Ваш гениальный план тянет лет на пятнадцать строгача, – заявила я.

– Только не мне, – осклабился Ковальчук. – Я собираюсь жить долго и счастливо. И на свободе.

– Теперь это невозможно, – тихо сказала я. – За все в жизни приходится платить.

– Уж не ты ли меня заставишь счета оплачивать?

Ковальчук повернулся ко мне лицом. В правой руке он держал пистолет. Медленно продвигаясь в мою сторону, мужчина прошипел:

– Все, девонька, шутки кончились. Сама понимаешь, ты теперь нежелательный свидетель. А свидетели, как известно, долго не живут.

Он угрожающе надвигался на меня. Я попыталась образумить его:

– Послушайте, Ковальчук, бросьте дурить. Если вы начнете стрелять, вам отсюда не выбраться. В гостинице полно охраны. Они не дадут вам уйти.

– Посмотрим, – повысил голос Ковальчук. – В моем деле главное везение. А до этого оно мне не изменяло. Не подведет и сейчас.

Я не стала ждать, пока он подойдет вплотную. Скосив глаза в сторону, я увидела справа от себя абажур на высокой металлической ножке. Схватив его правой рукой, я, что есть силы, размахнулась и запустила его в коллекционера. Он увернулся и кинулся на меня. Я поняла, что стрелять он не решается, и бросилась прочь из номера. Далеко уйти я не успела. Ковальчук изловчился и схватил меня за лодыжку железной хваткой. Я упала на пол. Он потащил меня обратно в гостиную. Сквозь шум борьбы я услышала звук бьющегося стекла, крики и топот нескольких пар ног. Не успела я подумать, что все это значит, как мой преследователь отпустил мою ногу и что есть мочи заорал. Не вставая с пола, я обернулась и увидела потрясающую картину. Комнату заполнили устрашающего вида амбалы. Двое держали на весу коллекционера, неестественно вывернув ему руки. Ковальчук болтался в воздухе на высоте метра от пола и вопил. Напротив него стоял Сомов. Он не произносил ни звука.

Я поднялась с пола и подошла к отцу Олеси.

– Вы все слышали? – спросила я.

Сомов кивнул.

– Моя миссия окончена? – снова задала я вопрос.

И снова Сомов только кивнул. Не решаясь спросить, что теперь ожидает коллекционера, я бросила на него последний взгляд и покинула номер. Жалости к нему я не испытывала.

Я сидела на больничной койке, уплетала апельсин и наслаждалась чудесным весенним пейзажем, открывающимся из больничного окна. Рядом на табурете сидел Лешик. У него на коленях обосновалась жизнерадостно улыбающаяся Майечка.

– Значит, Мишку Шнягу отпустили? – задал вопрос Илья, лежащий на больничной койке.

Мы дружно рассмеялись. Сегодня утром мою квартиру заполнил оглушительный трезвон дверного звонка. Это заявились Майечка с Лешиком. Они с недавних пор взяли шефство над соседом Олеси, пострадавшим от рук коллекционера-убийцы, и теперь каждое утро начинали с похода в больницу, в которой томился несчастный Илья. Врачи строго-настрого запретили ему покидать больничную койку до конца недели. От отсутствия возможности узнать, чем закончилась история с поимкой убийцы, Илья начал названивать мне по тридцать раз на дню. Чтобы избавиться от назойливого знакомого, я рассказала о нем Майечке в надежде, что она заменит меня на посту у одра больного. Майечка с воодушевлением принялась развлекать заключенного в четырех стенах Илью. А через три дня объявилась на моем пороге с требованием немедленно поехать в больницу и удовлетворить наконец любопытство Олесиного соседа, а заодно и их посвятить в детали дела. Поняв, что отпираться бесполезно, я надела легкие брюки, яркую футболку, обула удобные мокасины и отправилась в больницу. И вот, когда мой рассказ, слегка подкорректированный в конце, дошел до логического завершения, тогда и прозвучал вопрос соседа.

– Отпустили, Илюшенька. Благодаря тебе отпустили. Это ведь ты отправил следователю ту важную улику в виде пуговицы, а заодно и показания о визитере, тайно проникнувшем в жилище Олеси. Ты у нас, Илюшенька, герой, – продолжая смеяться, говорила я.

– Да чего вы хохочете! Человек, можно сказать, ни за что пострадал. Что же, ему всю жизнь за другого в тюрьме гнить?

– Что ты, Илюшенька, разве ты такое допустишь! – в тон мне вторила Майечка.

– Да ну вас! – махнул рукой Илья. – Лучше скажите, преступника нашли?