Ольга Володарская - Гибельный голос сирены

– Катя, как ты живешь? – спросил он мягко.

– Отлично живу, – ответила она немного растерянно.

– Как на личном фронте?

– Прекрасно. Встретила своего человека.

– Поздравляю. Кто он, расскажи?

– Зачем тебе?

– Мне интересно. Ты же не чужой для меня человек.

– Он черногорец. Художник.

– Рисует портреты на набережной?

– Да, но это пока… А вообще он очень талантлив и обязательно прославится.

– Сколько ему?

– Моложе меня…

– Сколько?

– Двадцать три.

Карлу все стало ясно! Катя втюрилась в мальчишку, годящегося ей в сыновья, и решила преподнести ему славу на блюдечке. Если вложить миллион долларов в мало-мальски одаренного человека, он станет звездой. Пусть однодневкой, но все же.

– Папа против нашего брака, – сообщила она. – Сказал, если я выйду за него, то больше ему не дочь.

Вот еще одна причина! Папаша перекрыл «нефтепровод». А Катя привыкла к красивой жизни. Да еще молодца завела себе, который копейки на своих портретах зарабатывает.

– Шиш ты получишь, моя дорогая! Никакой суд меня не обяжет отдать тебе половину квартиры. Ты здоровая баба. А я инвалид. Да мой адвокат тебя размажет. Смотри, как бы еще тебе мне алименты не пришлось платить.

– Какая же ты скотина!

– Но меня за это Бог уже наказал, так что…

– Лучше бы ты погиб!

– Да, тогда бы моя хата точно твоей стала. Как машины и акции.

– Ну, раз не хочешь по-хорошему, будет по-плохому!

– Задушишь меня сейчас подушкой?

– Потребую полного раздела имущества.

– Может, подушкой все же лучше? Беспроигрышный вариант в отличие от суда…

– Да пошел ты!

– Рад бы, да не могу.

Катя развернулась и стремительно пошла к выходу, но вдруг остановилась. Постояв несколько секунд с напряженной спиной и приподнятыми плечами, развернулась. На лице выражение, какого он никогда у нее не видел. Та, прежняя Катя, даже когда гневалась, не казалась жестокой. Эта же сейчас без грима могла сыграть мифическую фурию.

– А может, ты прав? – прошептала она. – И подушкой будет лучше?

Она протянула руку к креслу. На нем лежала квадратная думка с венецианской вышивкой. Взяв ее, Катя двинулась к кровати…

Пьер стоял возле двери, ведущей в зал, смотрел в окно на Сашу. Она доела десерт и теперь пила кофе. То, что она пришла, чтобы помириться, его радовало. И все же какой-то привкус горечи остался. Не потому, что его обозвали геем и Пьер никак не мог Саше этого простить. Вчера он понял, что она никогда не будет с ним. Даже если расстанется с мужем. Все равно все остальные представители сильного пола станут «клином» (он помнил пословицу). Потому что Артур – мужчина ее жизни. А Пьер слишком любит Сашеньку, чтобы терпеть это. Даже если она согласится быть с ним, он не обретет счастье.

Тут в поле зрения Пьера попал черноволосый мужчина, подошедший к официанту Коле с каким-то вопросом. Он узнал его. Левон Саркисян. Старший оперуполномоченный. Конечно же, он подошел к Коле, чтобы узнать, как найти его, Пьера. Уже не деликатничает. Значит…

Пьеру есть чего опасаться?

Не дожидаясь, когда его позовут, он вышел из кухни.

– Здравствуйте, – поприветствовал он полицейского.

– Добрый день. Мы можем поговорить? – спросил тот.

– Конечно. Пройдемте в мой кабинет.

Саша вопросительно посмотрела на Пьера, он помахал ей рукой, затем сделал знак «позвоню». Она улыбнулась ему.

Они, миновав кухню, проследовали к кабинету. Пьер уселся в свое кресло, Левону указал на диванчик.

– Вы меня обманули, мсье Морель, – сказал тот, опустившись на него.

– Когда?

– Когда сказали, что не имеете оружия.

– Не имею.

– «Глок-17» вы купили на черном рынке. Вы приносили его в тир пару раз. Этому есть свидетели.

Пьер молчал.

– В ваших интересах предъявить его мне… – Его темные глаза впились в лицо Мореля. – Если, конечно, вы из него не убили двух человек и одного не ранили.

– Я никого не убивал, – ответил Морель.

– Вот и докажите это. Привезите «глок», мы сделаем экспертизу и…

– У меня его нет.

– Могу провести очную ставку с тем, кто утверждает обратное, – пожал плечами Саркисян. Сегодня на нем была кремовая куртка из тонкой кожи (опять похолодало), голубая футболка и синие джинсы. Все сидело идеально и выглядело дорого. «Рядится, как красна девица, – с раздражением подумал Пьер. – На какие только шиши? Взятки, что ли, берет?»

– Я избавился от пистолета сразу после вашего визита, – вслух сказал он.