Наталья Андреева - Звезда в хвосте Льва

– Короче, Раевич, – предупредил Журавушкин. – И без поэзии.

– Что? Ах, да. Когда раздался выстрел, мне показалось, что это буквально в двух шагах. Я на минуту оглох. А потом раздался второй… С перепугу я метнулся в другую сторону. Признаюсь, я бежал, как заяц, – горько усмехнулся он. – Подумал, что стреляют в меня. Но потом опомнился. Раздался третий выстрел, и я уже уверенно побежал к беседке. Там лежала Настя, а рядом стояла моя жена. И я понял: свершилось! Я так разволновался, что спрятался в кустах. Подождал, когда придут все остальные. Мне не хотелось говорить, что я пришел раньше всех и увидел свою жену, нагнувшуюся над умирающей Настей. Я не хотел свидетельствовать против дорогого мне человека. Против женщины, которую я безумно люблю!

– Разве это не вы убили Настю? – растерялся Журавушкин.

– Кто? Я? Рад бы помочь своей жене, но, увы… – Ефим Иванович развел руками. – Я этого не делал. Мне что, тоже придется покончить с собой, чтобы это доказать? – горько спросил он.

– Если так будет продолжаться, я велю ко всем свидетелям приставить охрану! – стукнула молотком судья. – Журавушкин! Я выношу вам предупреждение! Прекратите вербовать убийцу среди близких людей подсудимой! Мало того! Адвокат! Я объявляю вам в протокол замечание! Если так будет продолжаться, я вынесу частное постановление в ваш адрес, и направлю его в адвокатскую палату! Вы прекрасно знаете, чем вам это грозит! Принятием дисциплинарных мер вплоть до отстранения вас от частной практики!

– Я все понял, ваша честь, – Журавушкин почувствовал, как его колени задрожали. Его адвокатская карьера оказалась под угрозой. Если еще и уголовное дело заведут, по статье «доведение до самоубийства», тогда точно, конец! Он сменил тон: – Ефим Иванович, вы сумели убедить всех в вашей невиновности. Вы даже не брали в руки этот пистолет. Конечно, вы не убивали. А больше никого у беседки не было? Может быть, вы слышали, как трещали кусты?

– Так ведь это я через них ломился! – в зале засмеялись. – По кустам и, кажется, по клумбам.

– Адвокат, вы довольны? – с иронией спросила судья.

– У меня есть вопросы к свидетелю, – привстал прокурор.

– Возражаю! – встрепенулся Журавушкин.

– Помолчите! – стукнул молоток. – Вы свое дело сделали!

– Скажите, свидетель, – прокурор из-под лобья, хищно посмотрел на свою добычу. – Вы ведь с самого начала знали, что убила ваша жена?

– Да, – признался Раевич.

– И вы, разумеется, сказали об этом ее адвокату?

– Да. У нас был разговор.

– А он посоветовал вам молчать? Так?

– Именно так. Да я и не собирался…

– И если бы не самоубийство Градовой, мы бы так и не узнали всей правды. Не узнали бы того, что дело настолько очевидное, что всякие сомнения должны были отпасть в первый же день. Но стараниями, а главное, ложью нашего адвоката… – прокурор развел руками. – Всякими недомолвками…

– Ваша честь, я прошу перенести заседание! – Журавушкин вытер пот, струившийся по щекам.

– Правильно, а что вам еще остается, когда защита рассыпалась? Только время тянуть, – с иронией сказал прокурор.

– Хорошо! – стукнул молоток. – У нас сегодня день откровений. Необходимо передохнуть.

Впервые Рара отказалась от встречи со своим адвокатом. Журавушкин воспринял ее деликатность с облегчением: он не мог смотреть своей клиентке в глаза. Только что он своими собственными руками ее, по сути, утопил.

«Неужели убила она? – похолодел Журавушкин. – Ведь все к тому и идет! О, я, слепец!»

У него в голове не укладывалось. И в самом деле, три сосны. Блуждать негде, а похоже на игру в прятки.

На ступеньках здания суда его ждали Фима и Ромашов.

– Господи, зачем вы это сделали?! – хором сказали они.

– Андрей Георгиевич, вы обязаны были меня предупредить! – зло сказал Журавушкин.

– О чем?!

– О том, что Градова покончила с собой!

– Когда?! Эсэмэску послать? Когда вы мне позвонили, в доме была полиция! Они от меня не отходили, чтоб вы знали! А потом началось заседание! Ваш мобильник был недоступен! Я что, должен был подойти не к судье, а к вам?!

– Да!

– Ну, извините… Я не знаю всех тонкостей этой процедуры. Фиму-то вы зачем вызвали на трибуну?

– Вы и в самом деле подумали, что это я убил?! – глаза у Раевича были, как у обиженного ребенка. Он чуть не плакал. – Аркадий Валентинович, кто вам сказал, что я и есть главный злодей? Ну почему вы думаете обо мне так плохо? Что я лгу? Прячу за цитатами классика, как вы сказали, свое истинное лицо? Вы хотите взглянуть на мое лицо? Так смотрите! – Раевич снял очки. – Смотрите мне прямо в глаза! И если вы увидите в них ложь…