Ирина Комарова - Сестра моя Ольга

– Действительно, ничего особенного, – кивнула Наташа. – У меня, собственно, тоже. Университет, правда, пришлось бросить и замуж я не выходила. Работала, растила Дашку. Тоже славная девчонка получилась. На скрипке играет, сейчас как раз в учебно-музыкальном лагере занимается. Сначала их дрессируют там две недели, а потом они еще неделю с концертами по области будут мотаться. А вот имя мое известно только в кругу соседей.

– Я же сказал, что не хотел хвастаться, – мягко, но с едва заметной ноткой обиды, отозвался Артемьев. – Что же мне теперь, скрывать, что я кандидат наук?

Наташе стало неловко. Что она, действительно, к мужику цепляется? Нет бы «спасибо» сказать, за то, что домой ее везет. А то тряслась бы сейчас в автобусе.

– Извините, – она улыбнулась. – Это у меня просто характер такой мерзкий.

– Наоборот, вы меня извините. Честно говоря, не знаю, как себя с вами вести. Вроде бы, мы с вами давно знакомы, но и не знакомы. Я знаю, что не виноват в смерти вашей сестры, но чувствую себя виноватым. И перед вами тоже…

– Передо мной?

– Ну, вы не стали писать на меня жалобы, не подали в суд. Служебное расследование, разумеется было, и экспертизу независимую проводили – тоже удовольствие ниже среднего. Но если бы на меня уголовное дело завели, гораздо больше крови попортили бы. А я вам даже спасибо не сказал. На похоронах Ольги хотел подойти, но это было как-то неуместно. А домой к вам идти, просто побоялся. Да и отсоветовали мне. Дескать, и не показывайся, и не подавай такой идеи. Забыли родственники про тебя и хорошо. Жалел потом, но явиться через несколько лет было совсем уж нелепо. И сейчас это нелепо, но все равно, спасибо вам.

– Да мне тогда просто не до этого было, – ответила Наташа, глядя в окно. – Похороны, Дашка, с университетом надо было что-то решать, искать работу… О, мы уже почти приехали! Вон там, у синего ларька, направо и во двор. К третьему подъезду.

Артемьев молча выполнил ее указания, остановил машину. Наташа потеребила ручку сумочки, спросила неуверенно:

– Наверное, теперь мне надо пригласить вас домой, на чашечку кофе?

– Чувствуете себя обязанной? – едва заметно усмехнулся он. – Что-то, вроде платы за проезд?

– Точно! – засмеялась она.

Если бы Наташа не засмеялась, Андрей бы вежливо отказался. Уехал бы и никогда больше не вернулся в этот старый двор, никогда не увидел бы эту женщину… Осталось бы только царапающее душу воспоминание о не слишком приятной встрече с сестрой покойной Ольги Лавровой, а потом, со временем, и оно бы стерлось. Но смех Наташи в один момент уничтожил всю неловкость, все накопившееся между ними напряжение. И сама она так вдруг похорошела, что Андрей только кивнул зачарованно:

– Чашечка кофе, это было бы очень здорово.

Квартира Наташи не носила никакого следа мужского присутствия. Андрей не скрывая интереса, оглядывался по сторонам. Этакая двухкомнатная «девичья спаленка». Впрочем, она же говорила, что замужем не была. Почему, интересно? Внешность у нее вполне на уровне. Может, дело в том самом «мерзком характере», о котором она упоминала? Андрей пожал плечами и протиснулся на крохотную, как и положено в «хрущевке», кухню.

– У меня растворимый, – Наташа показала ему банку «Пеле».

Андрей моргнул, но мужественно согласился:

– Очень хорошо.

А про себя подумал:

«Надо будет принести баночку приличного кофе. Не глотать же все время эту бурду, в самом деле, – и тут же вздрогнул. – Господи, о чем это я? Можно подумать, я сюда еще раз собираюсь! Хотя… а почему бы и нет?»

Пока Наташа суетилась, доставая чашки, ложки, вазочку с конфетами, Андрей продолжал разглядывать ее.

«А что? Вполне симпатичная женщина и не избалованная, сразу чувствуется. Небольшой роман ни ей, ни мне не повредит. Люди мы взрослые, свободные – почему бы и нет?»

Наташа взяла из шкафчика сахарницу, оглянулась и поймала его оценивающий взгляд. Сразу насупилась, слишком резко, со стуком, поставила сахарницу на стол, проинформировала холодно:

– Чайник сейчас закипит. Вам кофе сколько класть?

Андрей снова посмотрел на банку «Пеле», перевел взгляд на чудовищных размеров – грамм по четыреста, не меньше – пузатые чашки. Белые цветочки, неравномерно рассыпанные по бледно-голубому полю, не делали их привлекательнее. С некоторым трудом, но Андрею удалось сдержать себя и не поморщиться.

«Санфаянс. Унитазы из него делать, а не посуду. Даже странно: такая милая женщина и абсолютное, прямо-таки, фатальное отсутствие вкуса. А вообще, не такая она милая. Подумаешь, уж и посмотреть на нее нельзя. Принцесса-недотрога. Действительно, мерзкий характер.»