Кирилл Казанцев - Бей первой, леди!

— Спрашивай, что интересует. Только быстро, меня ненадолго отпустили, а скоро обед.

Макс глянул на часы — и правда, уже скоро. Он второй час катается, и если Рогожскому взбредет в голову позвонить врачу, то пиши пропало. Но не взбредет, плевал он на здоровье подчиненного, что сейчас только на руку.

— Ты же работал у нее, — продолжил Макс прерванный покупкой сигарет диалог, — что скажешь? Как тебе вообще… ну, впечатления?

Говорить он старался быстро и по возможности косноязычно, старательно делал вид, что волнуется перед принятием сложного решения. Вишняков ободряюще кивнул и сказал:

— Да нормально все было, платили хорошо и вовремя. Работа как работа, работали, пока дурдом не начался.

— Что за дурдом? — живо заинтересовался Макс.

— Да ерунда всякая, черт знает что. — По голосу было понятно, что Вишняков раздосадован, что воспоминания ему неприятны, и Макс боялся, как бы тот не оборвал разговор. Хотел было денег за информацию предложить, но вовремя одумался, чтобы не вызвать подозрений. Поэтому дальше действовал осторожно, больше слушал, чем говорил, и не отрываясь смотрел на Вишнякова. А тот помолчал, скурил полсигареты и продолжил:

— Хрень какая-то непонятная, а я этого не люблю. У Левицкой дочка есть, так вот, из-за нее все и началось. Повезли ее на лошадях кататься, а обратно вернулись на разбитой машине. В хлам разбитой, понимаешь, — толковал информатор, а Макс старательно кивал, изображая удивление. Так, один эпизод подтверждается: на машину с Юлькой действительно напали и разбили, как выразился Вишняков, в хлам. Кто напал, почему — тот не уточнил, похоже, не знал, едем дальше. А тот в понуканиях уже не нуждался и вываливал благодарному слушателю все, что запомнил, перемежая собственными комментариями. — Потом она начала телефоны ломать, я сам видел: идет по дорожке, мобильник у нее зазвонит, она ответит и хрясь — швырнет на плитки так, что только осколки летят. Или об дерево, парни видели, как она новый мобильник грохнула, но тот потом еще долго работал. Или просто под ноги себе швырнет, пнет или наступит — пацаны уж подбирать замучались, один раз даже в пруд лезть пришлось, она его в воду кинула…

Вишняков трепался без перерыва, Макс не забывал «держать» удивленное лицо и поддакивать, а сам думал о том, что это, пожалуй, уже эпизод два. Мобильники Юлька истребляла, когда ей с угрозами звонили, это понятно, с нее станется. «Вот характер», — удивился Макс, получая дополнительные подробности всего, что происходило до него в доме Левицких. И одновременно почувствовал не жалость даже, а скорее потрясение какое-то: вот Юлька молодец, сколько всего ей вынести пришлось, а держится! Нервишки у нее, правда, пошаливают, так это нормально, тут кто угодно бы озверел.

Вишняков замолк, вытащил из пачки вторую сигарету и закурил, пуская дым. То ли выдохся, то ли сказать больше было нечего, но охранник молчал, тогда пришла очередь Макса.

— И что, — заинтересованно спросил он, — что дальше было?

И едва сдержался, чтобы не покрыть последними словами грузчика — на тележке разорвалась коробка, и банки с грохотом валились из нее, катились по полу и звенели так, что заглушили все другие звуки. Впрочем, Вишняков по-прежнему молчал, лишь глянул на Макса и пожал плечами. И снова затянулся, зажмурился от удовольствия, даже глаза прикрыл.

Разговор пошел наперекосяк, Макс ждал другого продолжения, ожидаемого и предсказуемого, но его не было. Вишняков недвусмысленно глянул на экран мобильника и стряхнул с сигареты пепел. И опять молчал, вопросительно смотрел на Макса.

— А что потом? — задал тот наводящий вопрос, ожидая рассказа о дальнейших событиях.

— Да ничего, — буркнул Вишняков, — ничего хорошего. Овца она, эта Юлька, с жиру бесится.

О, уже ближе, уже что-то такое вырисовывается, и Макс решил продолжать в том же духе, только осторожно, чтобы не спугнуть информатора.

— Она что — сбежать пыталась? — спросил он, и Вишняков помотал головой, снова затянулся.

— Нет, какое там бежать! В больницу она попала, мы хоть от девки этой две недели отдохнули. Благодать была: хозяйка в Москву сразу уехала, хахаль ее, командир наш, тоже куда-то провалился. Увез девку в больницу и смылся.

— Две недели? — вырвалось у Макса. — Зимой?

Он уже пожалел, что показал свою осведомленность, но услышанное ошеломило не хуже копыта по темечку. Юлька попала в больницу, вот что сказали охране, про похищение— ни слова. В больницу, значит… Интересное кино получается: девушка лежит в больнице, мать уезжает в Москву, а Рогожский просто сваливает из дома, оставляя охранников и прислугу валять дурака. Вишняков кивнул, не заметив, как изменилось лицо Макса, отбросил окурок и теперь просто стоял, подставив лицо солнцу. Загорал, пользуясь случаем, а Макс в темпе соображал, что бы все это могло значить. Две недели, зимой: все сходится, именно зимой Юльку две недели держали в подвале. Больница, значит. Это что же получается…