Наталья Александрова - Звезда Ассирийского царя

– Подайте участнику битвы за Ниневию! – забубнил он, склоняясь к окну машины Ованесова. – Я потерял свою левую руку, штурмуя ее крепостные стены! С отрядами мидян и скифов я ворвался на улицы Ниневии, города крови, логова львов…

«Сумасшедший какой-то…» – подумал Ованесов.

Однако пристальный взгляд нищего не давал ему покоя. Ашот Ованесович полез в карман, достал крупную купюру и протянул ее в окно. Нищий потянулся за деньгами, но вместо них неожиданно схватил Ованесова за руку и забормотал странным, завораживающим голосом:

– Открой, открой, открой…

И Ашот Ованесович, не понимая, что с ним происходит, открыл дверцу машины.

Нищий плюхнулся рядом с ним на сиденье, закрыл дверцу.

Тут машины впереди тронулись, сзади кто-то нервно засигналил.

– Поезжай, поезжай, поезжай… – забубнил нищий.

Ованесов послушно вдавил педаль, тронулся вперед. Однако, когда он выехал на перекресток и собрался переехать его, нищий снова забормотал:

– Налево, налево, налево…

И Ованесов повернул налево, хотя ему нужно было совсем в другую сторону. И еще куда-то сворачивал, и куда-то ехал, и снова сворачивал, не понимая, почему он это делает. Так продолжалось еще долго, пока вдруг нищий не проговорил другим, нормальным голосом:

– Все. Приехали.

С этими словами он выбрался из машины и неторопливо удалился в неизвестном направлении.

А Ашот Ованесович словно очнулся от обморока, удивленно огляделся по сторонам.

Он находился в незнакомом месте, в каком-то спальном районе, где не бывал ни разу. Впрочем, большинство спальных районов похожи друг на друга, как близнецы-братья.

Ованесов выжал сцепление, доехал до угла улицы и прочел название:

«Улица Кочегара Вчерашнего».

Это же где-то у черта на куличках – то ли Лигово, то ли Сосновая Поляна…

Ашот Ованесович взглянул на часы и понял, что безнадежно опоздал на встречу.

Борис взглянул на часы и встряхнул головой, отгоняя дурноту.

Ованесов опаздывал уже на час.

Нет, ну сколько можно!

Он уже хотел встать и уйти, как вдруг из темного угла кабинета послышался тихий, завораживающий голос:

– Подожди немного… все еще только начинается…

И тут же из других углов повторило разговорчивое эхо:

– Начинается… начинается… начинается…

«Шоу у них, что ли, начинается? – подумал Борис. – Ну ладно, можно посмотреть… хоть не так скучно будет…»

И правда, из темного угла выскользнула девушка в струящемся восточном одеянии, с лицом, закрытым вуалью, подбежала к Борису, закружилась в танце. Вдруг она замерла, откинула вуаль – и Борис едва не задохнулся: это была Ирина.

Борис вскрикнул, привстал – но танцовщица исчезла, словно провалилась сквозь землю, точнее, сквозь черный мраморный пол…

Нет, этого не может быть. Ирины больше нет, она умерла, убита… наверняка это случайное сходство… или нет, у него просто видения, галлюцинации… черт его знает, что там они подмешивают в свое финиковое вино?

Борис не успел додумать свою мысль, потому что на черной стене напротив него вспыхнули огненные буквы.

«Мэне, мэне тэкел фарэс упарсин…» – прочитал Борис удивленно.

– Чушь какая-то, – проговорил он вслух, хотя эти слова показались ему смутно знакомыми, всплыло прочитанное когда-то в школе про пир Валтасара. – Лазерное шоу, – добавил он, как будто такое простое объяснение могло его успокоить.

А непонятные слова погасли, теперь вместо них загорелись вполне понятные, хотя и очень неприятные:

«Ты последуешь за ней».

– За кем? – вскрикнул Борис, оглядываясь по сторонам. – За Ириной? Но я… я не убивал ее!

Огненные буквы погасли. Борис перевел дыхание, вытер пот.

– Ну и ресторанчик! – проговорил он вполголоса. – Чтоб я еще когда-нибудь сюда пришел!

– А ты и не придешь больше никогда – ни сюда, никуда, – раздался из темноты прежний завораживающий голос. И эхо подхватило:

– Никуда… никуда… никуда…

– Все, мне это надоело! – Борис встал, покачиваясь, но тут же чья-то тяжелая рука легла ему на плечо, и он снова сел.

И в это же мгновение из черного саркофага донесся какой-то странный звук – то ли стон, то ли плач.

Борис почувствовал, как волосы его встают дыбом. Раньше он думал, что это – просто метафора, фигура речи, но сейчас его волосы вполне натурально приподнялись. Хуже того – у него от страха закололо сердце, о котором он прежде вообще не вспоминал. Он всегда считал себя молодым и здоровым – в тренажерный зал ходил, жирное не ел. А тут вдруг…