Мария Жукова-Гладкова - Звезда среди ясного неба

Пришел Андрей с кофе. Мы сидели при приглушенном свете, говорили об Аглае, о круге ее общения, отец вспоминал, какой она была в детстве, в подростковом возрасте. Ужасно, когда дети умирают раньше родителей, причем насильственной смертью. Вообще трудно пережить неожиданную и преждевременную смерть любого знакомого, и ведь Аглая еще была такой молодой! Но мне сейчас казалось, будто она торопилась жить… Сколько она всего уже успела! Она ведь прославилась и как актриса, и как певица, не говоря про светскую львицу. О ней писали, о ней говорили, к ней очередь выстраивалась за интервью. Я помнила, как ее лицо в газетном киоске смотрело чуть ли не с каждой второй глянцевой обложки.

Сидели мы долго, мне было приятно общаться и со Станиславом, и с Андреем. Это были уверенные в себе, совершенно не закомплексованные мужчины. Они жили той жизнью, которой хотели, занимались тем делом, которым хотели, и успешно. Они достаточно зарабатывали, чтобы не считать копейки, правда, как я поняла, оба были одиноки. Но что поделать? Это бич нашего времени, больших городов, развития цивилизации.

Внезапно Андрей напрягся и сказал напряженным шепотом:

— Тихо!

И одновременно погасил свет.

Мы со Станиславом замерли на своих местах, напряженно прислушиваясь. Андрей тем временем неслышно встал и тронулся в направлении двери, ведущей в коридор, потом выскользнул из комнаты. Больше он не производил никаких звуков.

Но звуки были. Кто-то пытался открыть дверь.

И открыл.

И вроде бы ключами, не отмычкой. Хотя откуда мне знать? Но я слышала, как поворачивался замок… Я не слышала треска.

Так, может, и у убийцы Аглаи были ключи? Почему мой единоутробный брат и наша с ним общая мать говорили про незапертую дверь? А если у братца имелись ключи? Если он открывал своей связкой? Навряд ли Аглая дала ему ключи от своей квартиры. Но ведь, если постараться, можно сделать слепки.

С другой стороны, Юрий Твердохлебов вошел в незапертую дверь. Но тут братец мог на самом деле забыть ее запереть. Или не посчитал нужным запирать. Для него было главным открыть квартиру, а не закрывать ее.

В квартиру кто-то вошел. Определенно не один человек. До нас со Станиславом донесся шепот, потом кто-то пошел по коридору.

Но далеко уйти не успел.

Послышался звук, который я определила, как звук удара, кто-то вскрикнул, упал с грохотом, потом был еще крик на неизвестном мне языке, еще один, опять были удары, упало еще одно тело.

— Веревку, быстро! — приказал Андрей. — Или простыни!

— Вы — на кухню, я — в спальню, — крикнула я Станиславу.

Я знала, где хранятся простыни. Я не была уверена, что найду веревку. Выбегая из гостиной, я увидела на полу перед входной дверью два тела, над которыми стоял Андрей. Мне было некогда их рассматривать. К тому же было темно.

Я быстро вернулась с двумя простынями, Станислав появился в коридоре с ножницами, он же зажег свет.

На полу лежали двое молодых мужчин — лет по тридцать, может, чуть меньше или чуть больше. Я назвала бы обоих гастарбайтерами, то есть это были или таджики, или узбеки, которых я не различаю.

Почему-то вспомнилась недавно прочитанная статистика преступлений в нашем городе. Каждое четвертое убийство у нас совершает мигрант, а также каждое шестое изнасилование и каждое второе похищение человека. Статистики краж нет. С определением процентов в этом деле явно сложнее. Но он, несомненно, немаленький.

Мы со Станиславом быстро разрезали простыни, а Андрей очень умело связал двух непрошеных гостей, которые даже не пытались встать после того, как Андрей быстренько вырубил их обоих. Они уже пришли в сознание, но не сопротивлялись! Они дали себя связать, точно выполнили приказ сесть спиной к стене и вытянуть вперед ноги (которые, кстати, тоже были связаны) и после этого смотрели на нас троих снизу вверх глазами больной лошади, то есть глазами двух больных коней.

Нет, они не были больны, просто в этих глазах читалась такая безнадега…

Андрей тем временем внимательно рассматривал связку ключей, выпавшую из рук кого-то из взломщиков. Это были именно ключи, не отмычки.

— Откуда? — произнес он одно слово, обращаясь к двум мигрантам одновременно.

Оба молчали. Я на самом деле не представляла, откуда у этих двух типов могли взяться ключи от квартиры Аглаи! У кого они имелись? У самой Аглаи, у Нины Степановны, у Бергмана. Наверное, у домработницы.

— Где связка Аглаи? — спросила я у Андрея.

— У меня, — ответил Станислав. — Ее нам отдали в управлении.