Олег Агранянц - Тень наркома

И исчез.

Кейс остался при мне.

Я вертел новый посадочный талон и ничего не мог понять.

Что это может означать? Мне дали посадочный на другой рейс и оставили кейс. Оставили кейс! Что дальше? Дальнейшие инструкции получу в самолете. Какие? От кого?

«Прежде всего надо узнать, куда я теперь лечу», — соображал я.

Я встал, подошел к табло и стал искать номер рейса:

Лондон… Москва… Стокгольм… все не то. А вот и мой рейс. Рабат — Рио-де-Жанейро! Не ближний свет!

— Объявляется посадка на самолет Аэрофлота, следующий рейсом Москва — Рабат — Рио-де-Жанейро, — объявили сначала по-венгерски, потом по-французски, потом по-русски.

Пассажиры толпились у посадочного отсека.

Надо идти.

У входа в самолет пассажиров встречала высокая черноволосая стюардесса.

— Моя фамилия Лонов.

— Я вас проведу на ваше место.

Место оказалось у окна, снова в первом классе, только теперь во втором ряду. Рядом стоял мой чемодан. Позаботились!

Я устроился поудобнее, пристегнул ремень.

На соседнее кресло кто-то сел. Я повернул голову.

Рядом сидела девушка в красном платье, та, которой я любовался у бара. Мальвина.

Стюардесса показывала, как надо обращаться со спасательным жилетом. Соседка следила за ее движениями и сверяла их с рисунками на буклете, который держала в руках.

Я хотел предложить ей свое место у окна, но решил пока не отвлекать. Я искал глазами человека, который должен ко мне подойти. Но в первом классе кроме меня и Мальвины сидели только две ярко выраженные латинки. «Эти — нет, — решил я. — Кто-то появится из другого салона. Или из экипажа».

Другая стюардесса, та, которая встречала пассажиров у трапа, подкатила тележку с напитками. Я взял бокал шампанского. Соседка пошепталась со стюардессой, и та принесла ей чашку кофе.

Потом: «пристегнуть ремни», «не курить»…

Самолет оторвался от земли, набрал высоту. Я искоса поглядывал на соседку, та продолжала изучать буклет. Я уже хотел начать разговор, но она опередила меня:

— Вы говорите по-португальски?

— Нет, — удивился я.

— Нам придется учиться.

Я не понял, почему она сказала «нам», а она продолжала:

— Говорят, это несложный язык. Вы знаете много языков, вам будет легче. Говорят, тому, кто знает много языков, легче изучать новый.

— А вы знаете какой-нибудь иностранный язык? — решил я перехватить инициативу.

— Практически никакого. Учила английский.

Она сокрушенно покачала головой. Ее большие голубые глаза стали еще больше. «Настоящая Мальвина!» — не переставал я удивляться.

Она положила буклет в отделение для газет и повернулась ко мне:

— Но португальский я выучу. Если что-то надо, я обязательно сделаю. Я вас уверяю, через два года мы будем свободно говорить по-португальски.

Это «мы» было уже во второй раз. И я осторожно спросил:

— Почему вы говорите «мы»?

Мальвина удивилась:

— Потому что мы будем изучать вместе.

Я удивился не меньше:

— Кто «мы»?

«Компания, что ли, какая?» — подумал я.

— Вы и я. Вдвоем.

— Вдвоем? Вы в этом уверены?

— Конечно.

— А кто вы такая?

— Как кто такая?! — еще больше удивилась Мальвина.

— Я ваша жена.

— Жена?!

Я залпом допил шампанское:

— Вы в этом уверены?

— Ну, конечно.

И она протянула мне зеленый дипломатический паспорт.

На второй странице — фотография Мальвины, и там, где «фамилия» и «имя»: Лонова Нина Георгиевна, супруга советника Министерства иностранных дел.

— Вот видите, — Мальвина излучала безмятежную улыбку.

Я внимательно изучил паспорт: все как у моей бывшей жены, только там, где год рождения, не 1950, а 1970.

Я рассматривал паспорт и соображал. Итак, кто-то определил Мальвину мне в компаньоны. Радоваться по этому поводу или печалиться? Дама она, по первому впечатлению, странная.

— Как вас зовут на самом деле?

— Нина.

— Это я уже прочел. Я хочу знать, как вас зовут на самом деле. Я должен знать настоящее имя своего компаньона.

— Не компаньона, а законной супруги, — поправила лже-Нина.

— Хорошо, супруги, я не отказываюсь. При ваших внешних данных отказаться от такого было бы ни с чем не сравнимой глупостью.

— Зовите меня Нина.

— Но ведь вас зовут иначе.

— Верно. Иначе. Но когда я что-нибудь делаю, то делаю серьезно. Я стала Ниной только сегодня утром. И сказала себе: все, я — Нина и никто больше. На два дня я — Нина. Нина. Нина Георгиевна.

— Ах, всего только на два дня! — обрадовался я. — Потом вы вернете свое имя.