Олег Агранянц - Валютный извозчик

Салон «Эстюэр», галерея Пьера Бюше, галерея «Дофин». Захожу в первый попавшийся. Салон Дюме. У входа висит картина в желтых тонах с синим квадратом в центре, однако внутри, на удивление, картины, близкие к реалистическому стилю: люди на улицах, мальчик с кувшином. И хотя подобная манера живописи не соответствует вкусам того, кого я ищу, я, тем не менее, решил поинтересоваться у сидевшей в углу не по-французски ярко накрашенной дамы, то ли менеджера, то ли хозяйки:

— Базиль не появлялся?

Дама рассматривала небольшой натюрморт с желтыми цветами. Ответила, не поднимая глаз:

— Сегодня не видела.

— Где его найти?

— Дома.

— И где его дом?

— В Сан Блуа.

— Это далеко?

— Близко, но найти трудно. У вас есть машина?

— Нет.

Дама вышла из темного угла, и теперь я смог ее лучше разглядеть. Большие неподвижные глаза, строгий темный костюм.

— Я вам попытаюсь помочь. У моей, скажем так, племянницы, машина. И если малышка сейчас ничего не делает — а это ее естественное состояние — она вас туда довезет. Это действительно рядом.

— Я ей заплачу.

— Это ее обрадует.

Племянница оказалась шустрой девицей невысокого роста. Короткое полупрозрачное сиреневое платьице плотно облегало удивительно ладную фигуру, огромные глаза странного бутылочного цвета занимали большую часть лица и делали его привлекательным, несмотря на то, что все остальное под стандарты конкурса красоты не подходило: особенно мясистые губы и курносый нос. Она сидела на веранде за мольбертом и, не торопясь, протирала лаком картину.

— Это наша Кики. Будущая художница. Но это будущее — не завтра.

Предложение прокатить меня в Сан Блуа привело будущую художницу в восторг:

— Машина тут, рядом.

Автомобиль непонятной марки очень давнего года изготовления стоял во дворе.

— Не новая, но никогда не подводила, — прокомментировала Кики.

— Бензина хватит?

— Заправимся.

Заправлялись при выезде из города. Кики пошла платить и вернулась с двумя порциями мороженого в конических вафельных стаканчиках.

— Теперь вперед.

Выскочив на загородное шоссе, французская «Антилопа-Гну» не сразу, но уверенно набрала приличную скорость. На одном из ухабов ее подбросило вверх, и я ударился головой о крышу.

— Когда конструировали твой агрегат, рессор, скорее всего, еще не изобрели.

Кики все было нипочем:

— Ничего страшного. Машина не новая.

— Спасибо, хоть часы нормальные, не солнечные.

Кики хотела обогнать кургузый грузовичок, потом передумала.

— Правильно сделала, что не обогнала. Это грузовик похоронной компании.

— Верите в приметы?

— Бережного бог бережет.

Мы петляли по извилистым пригородным дорогам, минут пять ждали у светофора и наконец оказались перед комплексом из пяти зданий.

Офис Типографа размещался в современном трехэтажном здании, специально построенном под конторы. По широкой лестнице поднялись на второй этаж. Кики шла впереди как человек, хорошо знающий дорогу:

— Здесь.

И уверенно открыла обитую искусственной кожей дверь.

Мужчина лет сорока пяти, в просторной цветной рубашке и джинсах, сидел за письменным столом и перебирал бумаги. Это и был Типограф, по паспорту Василий Георгиевич Топалов или, как он представлялся здесь, Базиль Топалофф. Увидав нас, он встал, поднял обе руки:

— Милости прошу. Милости прошу.

За три года, которые я его не видел, Топалов не изменился: то же загорелое лицо, та же привычка поднимать сразу обе руки, тот же легкий акцент, выдающий русского, не жившего в России, и тот же пробор в центре, как у лакеев из фильмов про прошлый век.

Родился он в Лондоне. Отец, бывший царский офицер, начал работать на советскую разведку еще в тридцатые годы. После войны ушел связник и отца перебросили сначала в другой город, потом решили вообще убрать подальше. Выбрали Францию.

Помогать отцу Базиль начал с детства, и, когда в середине пятидесятых отец умер, ему предложили продолжить дело, он согласился. Советской разведке Топалов пришелся ко двору. После десяти с лишним лет «поезжай туда, привези это» Москва перевела его на более спокойное место: снабдили документами, помогли купить на паях небольшую типографию. С детства он увлекался рисованием, в Онфлере стал завсегдатаем художественных салонов и, кроме всего прочего, посредником по продаже картин.

— Вас подождать? — спросила Кики.

— Погуляй на улице. Я скоро. Ты не торопишься?