Мила Бояджиева - Дар полночного святого

Аня застыла и крепко зажмурилась - откуда-то из-за поворота вынырнула машина, в лицо ударил яркий свет фар. Она отступила на обочину, машина подкатила вплотную, остановилась. Дверца распахнулась и знакомый голос крикнул:

- Ты чего здесь делаешь?! Ну, даешь...

- Денис?..

- Он самый. Садись живее! Да не стой ты! Засосет. Я ж из этой грязюки потом до утра не вылезу...

Аня села в автомобиль и осторожно подобрала ноги:

- Все тебе здесь испачкаю...

- М-м-да... - покосился Денис на босые ступни. Натужно ревя и буксуя, "Жигули", наконец, рванули с места.

- Странно... У тебя, вроде, ни в одном глазу, - принюхался Денис. Имею в виду, что в употреблении алкоголя ты не подозреваешься. Отчего же тогда подобные катаклизмы? Ночью, одна под дождем, в лесу, полуголая... Сбежала от разбойников?

- От твоего Карлоса. Оказывается, я не тащусь от "металла".

- Доверю страшный секрет, - я тоже... - шепнул Денис, быстро наклонившись к её щеке. - Не тащусь от "хеви металл" и тоже сбежал с "концерта".

Автомобиль, раскачиваясь, словно катер на штормовой волне, переваливался по ухабам.

- Извини. - Аню бросило на Дениса и она поторопилась отстраниться, пытаясь натянуть на колени мокрую узкую юбку.

- Да чего уж там, - на войне, как на войне...

- А что тебя занесло в этакую глушь? Есть же хороший въезд прямо на нашу улицу, - с нарочитым равнодушием спросила Анна. От близости этого парня у неё колотилось сердце и даже случайные прикосновения к его плечу и сжимающей руль руке вызывали головокружение. А запах одеколона и пота, его голос, злой блеск глаз, темных и загадочных во мраке, - все казалось необыкновенным, сводящим с ума, незабываемым.

- Б-р-р, шид! Приехали! - Машина остановилась, мотор заглох, Денис вылез на дорогу. Через пару минут вернулся, плюхнулся на сидение и доложил: - Мне придется ночевать здесь, а тебе, уж извини, чапать пехарем. Весь проезд перекрыла настоящая уездная лужа, вероятно, ещё с гоголевских времен. Объект исторического значения. Вероятно, охраняется государством. Тебе будет по колено. В сентябре напишешь сочинение: "...во время каникул я многое повидала...".

- Так мне выходить? - Аня взялась за ручку.

- Замри. Дай подумать... Э-эх! Я все же хоть и плохонький, но джентльмен. Рискну...

- Будешь переплывать?

- Ни в коем разе. Слева скошенный лужок. Всего метров двести - и мы на объездном пути. Заедем в Ильинское с другой стороны - километров пять по асфальту.

- Хорошая идея. Только... только мне холодно.

- Фу, кретин! Любуюсь твоей сексапильной блузочкой, можно сказать, балдею при виде такой роскоши, и даже, не скрою, смелости...

- От воды нитки растянулись. - Аня скрестила на груди руки, - в прорехах узора, действительно, проглядывало значительно больше, чем на "модели Кампари", очевидно, не рассчитанной на московский дождь.

- Набрось-ка вот это. - Денис набросил на плечи девушки джинсовую куртку. Его руки немного задержались, застегивая на её шее пуговку. Заметь, - героически лишаю себя радости лицезреть девичьи прелести. Ну, а теперь держись, - выруливаю на взлетную полосу.

"Жигуленок" ревел, пытаясь взобраться на обочину, скатывался назад и вновь рвался вперед. Наконец, взобрался на косогор и затих...

- Победа! Мы в чистом поле... "Смотри, какое небо звездное!" Откинулся на спинку кресла Денис, выключив мотор.

Они стояли, казалось, посреди поля, под огромным шатром посветлевшего неба, в котором среди темных пятен облаков и вправду заблестели яркие звезды.

- Вот это планетарий! И тишина... Волшебная тишина. Может, сегодня какой-то особый парад планет или "Праздник возвышенных душ"?

- Сегодня точно какой-то важный день. Только пока я не знаю, какой. Пойму, когда буду старухой.

- Тогда послушай, что я скажу. - Денис повернулся к ней, заглядывая в глаза. - Я везучий, благополучный, легкомысленный. Наверно, сноб, может быть, циник. И уж точно - эгоист.

Аня засмеялась:

- Теперь понятно. Сегодня 14 июля - День взятия Бастилии и покаянных признаний Южного. Так ты признаешь свои недостатки и хочешь исправиться?

- Ах, в том-то и дело, что не хочу! Послушай... - Горячая ладонь Дениса легла на Анино колено. Едва касаясь, он медленно провел рукой по её ногам. - Если бы ты знала, как это здорово... Как я балдею от тебя. Всегда балдел...

Аня отпрянула:

- Не надо. Я же все знаю... К несчастью.

- Про Алину? Нет, ты знаешь далеко не все... Что бы ни случилось потом, ты должна знать... И не спорь - я сейчас говорю правду. - Денис смотрел прямо перед собой и его профиль выглядел очень мужественно. Такое выражение бывает в кино у летчиков или танкистов перед тем, как они бросятся в атаку. Ане не хотелось прерывать признания.