Мила Бояджиева - Ядовитый цветок (= Маски любви)

- Ужасно... - Выдохнула Сандра, сжавшись в своем кресле. - Я думала, вы доедаете десерт.

- Черта с два" Я голоден как волк. Мы орали друг на друга, сидя в автомобиле, пока Мона не сбежала... - Берт сжал зубы и с ненавистью посмотрел вокруг. - Дерьмо, чертово дерьмо! Как же я презираю все это. Отшвырнув трость, он повернулся спиной к Сандре и облокотился на парапет.

Она молчала, испытывая вместо сочувствия неподдельную радость: его свидание не состоялось! Он вернулся и он - с ней!

- Если честно, я рада, что ты вернулся. Хотя это и подло. Но мне было очень одиноко и я страшно завидовала... Всем, кто сейчас там, в городе, в нормальной человеческой жизни, жует, обнимается, танцует...

- Ах, так! А знаешь ли ты, детка, что я довел сюда машину сам старичка "рено", взятого напрокат Моной? Я крутил по серпантину как чокнутый и мне так хотелось выжать из бедного мотора все его силенки, чтобы нестись, нестись... К черту на рога, в никуда!

- Я мечтала о том же! Спорхнуть с этого обрыва в темноту, в неизвестность, забыть обо всем... Сбежать от себя, от тоски и всяких глупостей, лезущих в голову. - Смутившись, Сандра отъехала в тень облетающего каштана и подняла большой, слегка тронутый увяданием лист.

Нахмурив брови, Берт задумчиво присмотрелся к ней.

- А не страдает ли Фея, мечтающая о полете, морской болезнью? Нет? Ты уверена? Сейчас проверим!

Сандра не успела обрадоваться или испугаться, летя в своем кресле по дорожкам парка вниз, к главному выходу, за которым стояли машины. Берт почти бежал, ловко управляя её креслом.

Распахнув дверцу "рено", он на секунду поколебался и подхватил её на руки.

- К черту эту коляску! Надеюсь, здесь её никто не стащит. Ну, как? Спросил он Сандру, усаженную на переднее сиденье.

- Отлично... - Едва слышно прошептала она, понимая, что наступили самые счастливые часы её жизни. Неважно, куда поедут они, справится ли Берт с рулем или они слетят с обрыва, неважно, что руководит им - желание доказать себе, что он - прежний Берт Уэлси, или отомстить жестокой, капризной Моне. Неважно... Сандра сидела рядом с самым замечательным гонщиком мира, самым отважным, мужественным человеком на свете. Сидела сама, без своего проклятого кресла и могла мечтать о том, что сумеет выйти из машины собственными ногами, как самая обыкновенная влюбленная женщина...

- Ну, что, с Богом! - Берт резко сорвал машину с места и вырулил на шоссе, ведущее в Гриндельвальд. - Старенькая, но послушная "лошадка". Эй, ты что, хочешь вернуться?

- Нет! - Сандра в испуге посмотрела на своего похитителя. - Нет, ни за что!

- Мне показалось, ты немного струхнула, Фея. Притихла, как дитя, впервые попавшее на карусель. Здесь крутые виражи. - В подтверждение его слов взвизгнули на повороте шины - автомобиль миновал очередной виток "серпантина".

В широко открытых глазах Сандры странное выражение - смесь ужаса и восторга, отличающая азартных игроков.

- Можно, я расскажу, что тогда произошло со мной? Я запрещала себе вспоминать это и никогда ни с кем не делилась. Но сейчас, сейчас я почувствовала что-то похожее... Мы летели над небольшим, едва зазеленевшим кукурузным полем низко-низко... В ушах шумело и мои волосы разметал ветер. Я знала, что такое похмелье, но чувствовала себя пьяной от стремительности этого полета, от грохота мотора и какой-то сумасшедшей радости риска...

- О, я хорошо понимаю это! Скорость опьяняет, она действует как наркотик... Опасность будоражит нервы, адреналин закипает в крови - ты уже не человек, ты почти Бог!

- Да! Мы все чувствовали это - я, отец и мой брат Майкл. Наш маленький самолет стал птицей... А потом упал. Я осталась в живых одна. Узнала об этом, когда вынырнула из комы. Потом поняла, что разучилась ходить. А ещё позже - что никогда уже не стану прежней. В тот день мне исполнилось шестнадцать. Папа хотел сделать мне сюрприз - заразить чувством полета. Он служил в авиации и считался отличным пилотом во время войны во Вьетнаме. Как странно шутит судьба...

- В сущности, тебе страшно повезло. Жизнь особенно сладка в соседстве смерти. Этим и притягателен риск. Ты вырвалась, спаслась и значит победила!

- Но это горькая победа, Берт... Зато теперь я ничего не боюсь! Гордо вздернув подбородок, Сандра смотрела вперед, в пронизанную фарами черноту, несущуюся им навстречу. Дорога вилась по краю горы, свет фар словно вспышка блица выхватывал на мгновенье камень, дерево, череду полосатых столбиков, идущих вдоль обрыва...Они летели по горном шоссе, слыша свист ветра в ушах и панические гудки встречных автомобилей.