Галина Романова - Лучший день в году

Проклятие, которое она шептала предновогодней ночью в лаборатории химического кабинета, все не хотело и не хотело сбываться. Ну, ничего плохого в жизни Проскурина и его красавицы Верки не происходило. Ничего! Все шло сладко да гладко. И тогда она…

– И тогда она решила судьбе помочь. Решила вмешаться. Решила, что ждать исполнения проклятия можно всю жизнь, да так и не дождаться, – глухо проговорил Проскурин, не глядя ни на кого. – Она… Она убила Веру. Прямо на выпускном. За месяц до нашего бракосочетания. Взяла и убила!

– Ты не докажешь! – зло ощерился Геннадий. – Было расследование. Родители твоей девушки кого только не нанимали. Ничего не доказали, ничего! И ты ничего не докажешь!

– Не докажу! – Проскурин глянул на него с ненавистью. – У меня же не было тогда под рукой такого фотографа, как Танькин брат! В общем, Александр Иванович, каким-то образом Танька Веру мою убила. Уж не знаю как! Ни следа единого не было обнаружено на ее теле. Ничего! Но она не могла, понимаете?! Не могла! Танцевать, веселиться почти до самого утра, строить планы. Целоваться… Потом я ее проводил домой. У них дом был большой на окраине. Родители ее встретили, поздравили нас с окончанием школы, закрыли перед моим носом дверь, хотя я хотел остаться. И… И утром ее не стало. Эксперты дали заключение, что она повесилась через сорок минут после того, как я ее проводил. Почему?? Из-за чего?? Никто не мог понять!! Я выл так, что сорвал голос. Восстановился только к осени. Там меня в армию призвали. И в армии я познакомился – с кем бы вы думали – с этим вот сказочником. С ним, голубчиком! И даже дружить мы там начали. Хорошо дружить, крепко. Пока однажды к нему на свидание не приехала эта змея! Я очумел просто!

– Татьяна. – Сердце у Копылова бухало так, что, кажется, его было слышно всем.

– Татьяна, – скрипнул зубами Проскурин. – Оказывается, они встречались!

– Не встречались мы. Я же тебе объяснял, – возразил Геннадий, потирая ноющие от браслетов запястья. – Она просто написала мне в армию. Девушки же любят писать в армию неизвестному солдату, в тюрьму неизвестному осужденному. Такие вот, как Татьяна. Она написала мне.

– Это была случайность? – усомнился Копылов.

– Нет, конечно! – воскликнул Гена. – Она была на присяге в нашей части. Только потому, что в этой части он служил, – он кивнул в сторону Проскурина. – Увидала меня с ним, поняла, что мы дружим. Решила с чего-то, что мы чем-то похожи. Узнала у ротного мою фамилию. И… И написала потом. Я ответил. Завязалась переписка. И что? Запрещено, что ли? Я что, знал, что она в каждом мужчине его повторения ищет?! Если высокий и блондин, значит, сойдет за Проскурина! И не знал, что она распланировала всю нашу дальнейшую жизнь. Всю, по годам!

– Что было дальше?

– Дальше? – Гена пожал плечами. – Дальше вся наша жизнь пошла по четко разработанному ею сценарию. Она расписала нашу жизнь, как по нотам. И играла потом в свое удовольствие, как хотела.

– А подробнее?

– А какие вам нужны подробности? – отозвался он с горечью. – Как она всю жизнь кружила вокруг нас? Как сталкивала лбами в самых разных ситуациях? Как сунула мою любимую Алину к нему в постель? Все, все буквально было ею продумано! Все до мелочей!

– И что же, она со времен армии не оставляла вас в покое? – усомнился Копылов. – Но она же вышла замуж, Волков, кажется, был ее мужем? Вы сами женились. У Проскурина тоже была жена. Как же так? Она что, и жен вам выбирала?

– Нет, жен не выбирала, – возразил Гена. – Но распоряжалась потом ими по своему усмотрению. А Серега Волков… Жалко беднягу. Он был гением, конечно. Он, кажется, даже не замечал, с каким чудовищем свела его судьба.

– Думаю, судьба тут ни при чем, – вставил Проскурин. – Я наводил справки потом, после смерти жены. Танька вцепилась в этого Волкова мертвой хваткой. Они вместе на физмате учились. Парень с первых дней проявил себя одаренным. Танька тоже не была дурой. Она шарила в точных науках, очень хорошо шарила. Они поженились на пятом курсе. После выпуска сразу замутили бизнес. Но не пошло.

– И не могло пойти! – не без самодовольства воскликнул Геннадий. – Ученый не может быть бизнесменом! Все Серегины разработки моментально либо превращались в пыль, либо их кто-то ловко уводил прямо у него из-под носа. Серега, он же был увальнем!

– И тогда она вспомнила про вас, Геннадий? Так? – догадался Копылов.

– Она и не забывала никогда. Она тщательно следила за нашей жизнью. Очень тщательно. Она знала, что Проскурин женился. Знала все о его жене. Она потом мне рассказывала. Знала все про Алину. И… – Гена замолчал, уткнув лицо в растопыренные ладони. Проговорил задавленным голосом: – Дальше пускай он говорит, я не могу!