Фридрих Незнанский - Провинциальный детектив

– А что Илья скажет?

– Да ему все равно. Пошли. Ты как, сама подняться сможешь?

У Киры кружилась голова, но встала она довольно бодро, внезапно почувствовав себя лучше, легче, ощутив огромное желание убраться подальше из этого огромного, наполовину стеклянного дома.

– Знаешь, я все-таки к себе поеду. Я маме не говорила, что ночевать останусь.

– Так пошли эсэмэску. – Последние слова звучали уже вдогонку. Кира накинула куртку и пошла к дверям. Не глядя, прошла мимо Ильи, стоявшего на крыльце с сигаретой.

– Эй, ты чего, уходить надумала? Как ты домой добираться будешь?

Кира оглянулась и, прищурившись, посмотрела на лицо, освещенное единственным включенным фонарем. Он нравился бы ей, этот мальчик. Нравился, если бы она набралась смелости. А так, зачем давать себе позволение, если все и так ясно. Без шансов.

– Не волнуйся. Что-нибудь поймаю.

Удерживать он ее не стал.

Вика в гостиной сводила счеты с «Вдовой». В общем, она была не такая уж пьяная. Сейчас даже взбодрилась немного. Что такого «антипохмельного» могла ей рассказать эта психованная с последней парты?

– Ты ее не остановил?

– Да, нет. Она вроде нормальная. В порядке. Не волнуйся ты, нормально доедет. Действительно, поймает кого-нибудь. Сколько раз так делали – ни у кого никаких проблем. А что ты так оживилась? Она тебе про несчастную любовь рассказала? Ты боишься, что она в ближайшей луже утопится?

– Да.

– Не понял? – Мальчик смеялся.

– Чего ты не понял? Не в себе она, разнервничалась. Я волнуюсь, как домой доедет. На улице темно…

– Ага. Ходят маньяки и охотятся за школьницами. Так?

– Ну, приблизительно.

– Слушай, не надо мне втирать. Ты так «часто» за кого-нибудь волнуешься, что мне кажется, будто она рассказала тебе что-то действительно интересное. Колись давай! Поделись улыбкою своей!..

– Отстань. Это секрет.

– Это что тут еще за секреты? От меня?

– Да. От тебя. Представь себе. И вообще, меня бесит эта мания контроля. Контролируй тех, кто перед тобой выслуживается. А от меня отстань! Моя подруга – наши секреты!

Он подошел к ней близко-близко. Ничего не сказал. Просто посмотрел и обезоруживающе улыбнулся.

– Ладно. Не смотри на меня так. Ничего интригующего. Так, очередная сплетня про ее злосчастного папашу.

– Всего лишь!.. – Мальчик засмеялся еще раз.

Поезд на Рыбинск отправляется в четыре. Можно, конечно, вызвать такси и, постояв в московских пробках, лишний час «покрутить» в голове то немногое, что удалось вытащить из клиента. Точнее, клиентки. Турецкий выбрал метро.

Странная женщина. За бешеные деньги нанимает частного сыщика, чтобы расследовать убийство собственного мужа, и при этом информацию из нее нужно буквально клещами вытягивать. Ладно, спишем это на стресс, неадекватное состояние – все-таки ей досталось. Хотя на убитую горем вдову она не похожа.

Народу в метро на удивление мало. Человек десять в вагоне, можно сесть, сохранив личное пространство, да и чемодан, хоть и немаленький, «пристроить» легко. В этот раз Турецкий собрался основательно – было стойкое ощущение, что командировка предстоит долгая. Парой дней тут не обойдешься. Слишком мало вводных.

Хотел немного отвлечься, но даже посмотреть не на кого. Угрюмый гастарбайтер дремлет напротив, тетка без возраста кроссворд разгадывает… Бритоголовый парень читает книгу, обложка скрыта папиросной бумагой. Остается надеяться, что это не «Майн Кампф».

Зачем он вообще на это согласился? То есть, понятно зачем – деньги. Она сама предложила достаточно большую сумму. Больше, чем по прейскуранту. Спорить было бесполезно, аргументы «мне лишнего не надо» не действовали. Стало ее немного жалко, такую холеную, со столетними глазами на гладком лице, со всеми этими ее деньгами, убитым мужем и напускной жесткостью. На самом деле ключ был в одной-единственной фразе: «Я хочу знать, кто убил моего мужа, и главное, за что». Не «почему», а именно «за что». Это зацепило. Там все не так просто, может даже оказаться интересно. Говорим «почему» – подразумеваем «мотив». Происки врагов, передел собственности, грязная и жестокая война, к которой все уже в той или иной мере привыкли. Говорим «за что» – подразумеваем «причину». «За что убили моего мужа?» Было, наверное, за что. И она об этом знает. Дама очевидно не склонна канонизировать своего усопшего. За что, за что, за что?..

На «Баррикадной» вагон резко наполнился громкими голосами. Вошли мальчики – лет пятнадцать-шестнадцать. Трое. Хорошие лица – несовременные. Неиспорченные косыми челками и пирсингом. Как из старых фильмов. Раньше могли быть комсомольцы, будущие строители БАМа. Типаж такой. Но этих ждет другая судьба. О чем говорят – не разобрать. Громко, эмоционально, жестикулируют вовсю. Но слова заглушаются стуком колес.