Валерия Леман - Богиня кофейного рая

Мама с улыбкой наблюдала, как толстяк-полковник, что-то несвязно мыча, пальцем тычет в направлении той или иной фигурки, а счастливый продавец тут же выставляет ее перед ним.

– Так вот, представь себе, мой дорогой: за эти два дня мы с Томми видели полковника только один раз – когда он прибыл к нам, представился и оплатил комнату. Все! После этого он уселся в свою роскошную тачку и укатил в неизвестном направлении. Правда, Томми уверял меня, что он возвратился среди ночи, а поутру вновь свалил, но лично я ничего такого не слышала. Совершенно непонятно, для чего ему потребовалось оплатить комнату. Собственно говоря, он вполне мог получить от нас приглашение на праздник и явиться, арендовав для этого такси туда-обратно – это при условии, что он намеревается смертельно напиться у нас на гулянке.

Я только пожал плечами: кто поймет загадочную душу богатенького буратино? Как бы там ни было, а парень щедро заплатил за комнату, в которой не живет. Как говорится, у каждого тенора – свой каприз.

Между тем, пока мы наблюдали за полковником, нас и самих стали хватать за локотки бойкие творцы, стараясь притянуть к собственным нетленными шедеврам, но моя опытная и искушенная в африканском маркетинге маман, легко и непринужденно отрываясь от творцов, напролом повела меня к заветной дверце магазинчика под яркой вывеской, написанной словно бы от руки, легко и небрежно: «Jimmy».

Только когда мы с ней оказались за стеклянной дверцей, в относительно тихом и прохладном зале, среди стеллажей, заставленных черными изящными статуэтками, она обернулась ко мне и выдохнула:

– Мы на месте. Ну, как тебе эта красота?

Я огляделся. Хотите верьте, хотите нет, но в творениях этого Джимми действительно было нечто. Словно завороженный я обошел зал по кругу три раза, зачарованно разглядывая черные, гладкие, безупречные фигуры неведомых мне богинь, которые, казалось, были одновременно женщинами и ветром, вместе с порывами которого улетали ввысь, взметнув руки; женщинами и удивительными цветками, из чьих изящных лепестков складывались безупречные черные тела.

Ознакомившись с творениями Джимми в первом зале, я сделал вывод: его коньком были не фигурки жирафов и слонов, коими пестрел местный рынок, но именно необычные статуэтки женщин – длинноногих и изящных, с невероятными изгибами совершенных тел. Неудивительно, что именно Джимми создал статуэтку Черной Мари для местной церкви!

– Замечательно, правда? – негромко проговорила мама, с улыбкой качнув головой, и тут же потянула меня за рукав в следующий зал. – Идем скорее! В этом зале – совершенно уникальная экспозиция: очень симпатичные миниатюры, главным образом на библейские темы. Видишь – Самсон в объятиях коварной Далилы, Иосиф и его братья, танец Саломеи… Здесь даже есть сценка из Евангелия на тему сегодняшнего дня – «Дары волхвов».

Во втором зале действительно преобладали миниатюры все из того же эбонита в основном, как отметила мама, на библейскую тематику; кроме классических сюжетов были и самые простые сценки: женщины с детьми, охотники на львов с воинственно поднятыми копьями и все в том же роде.

Здесь, в отличие от первого зала, не было ни одного окна, царствовал мягкий полумрак, и потому я не сразу заметил еще одного посетителя: перед статуей почтенной матроны, держащей за рог могучего быка, неподвижно замерла дама в черном экзотическом прикиде, закрывавшем ее всю – с ног до макушки.

– Довольно редкий для сегодняшнего дня пример бурки, – прошептала мне на ухо мама, держась подальше от черной женщины. – Бурка – так называется головной убор для женщин: все закрыто, только две щелки для глаз; к ней прилагается черный балахон до пят – абая. К счастью, Африка освобождается, и сейчас не так часто можно увидеть женщин в бурке, по большей части в глухой провинции. А ведь еще совсем недавно кофейные плантации здесь называли «бурка», потому что на них работали только бесправные женщины в бурках.

Мама тут же поторопилась пройти в следующий зал, жестом предлагая и мне следовать за ней.

Третий зал оказался самым просторным и светлым, потому как одна его стена попросту отсутствовала – вместо нее был выход на зеленую террасу с большим деревянным столом и изящными шезлонгами вокруг него. За столом восседал колоритный молодой африканец в ярко-малиновой тоге, к которому как раз присоединился, появившись одновременно с нами со стороны террасы, мелкий тщедушный парнишка, одетый во все черное, а оттого словно сливающийся в сплошное черное пятно.