Ольга Завелевич - Бриллиантовый шепот

Павел Спиридонович не обманывался на его счет. Бельский чувствовал что-то нехорошее во внезапном визите старого друга, но отказать не смог. Проклятый саквояж был засунут в чулан, в старое тряпье. Через неделю Зотов обещал его забрать. Бельский уже собрался выбросить все это из головы, но вдруг его охватило предчувствие близкого несчастья, навалилась необъяснимая тоска. Павел Спиридонович несколько раз попытался вдохнуть воздух и успокоиться, но тревожное ощущение не проходило. Такое чувство – безумное смятение и собственное бессилие что-либо предпринять – Бельский испытал только один раз в жизни: накануне того дня, когда убили Гришу. Попытки доказать самому себе, что все это – глупости, ни к чему не привели. Тревога продолжала захлестывать его.

– Вот что, Петенька, – обратился он к сыну, – идите с мамой к тете Клаве и переночуйте у нее. Я вас провожу.

– Зачем, папа? – удивился мальчик, – она сердитая, все время ругается.

– Я тут должен кое-куда сходить, а за мамой надо приглядеть.

– Папа, скоро стемнеет, может, завтра?

– Нет, надо срочно, я обещал больного посмотреть.

Петя удивился, что это за больной, на которого надо смотреть всю ночь, но с отцом спорить он не привык. Лидия Петровна в разговоре не участвовала. Бельский заботливо помог жене одеться, проверил, хорошо ли укутался Петя, надел пальто и шапку, сделал шаг по направлению к двери и замер. Во дворе отчетливо заскрипела калитка, и раздались шаги. Павел Спиридонович выглянул в боковое окно и отпрянул. Жестом приказав Пете молчать, он мгновенно втянул их с Лидией Петровной обратно в комнату.

– Бери маму за руку и быстро выходите через приемную для больных во двор, да смотри, не скрипи задней калиткой.

– А ты, папа?

– Ступай, Петенька, береги маму! Я завтра приду за вами.

В дверь уже стучали. «Иду!» – крикнул Бельский, перекрестил жену и сына и подтолкнул их к двери, ведущей в медпункт. Петя схватил мать за руку, они тихонько прошли через приемную больнички и вышли из дома. Стараясь не скрипеть валенками по снегу, сын с матерью завернули за угол и благополучно выбрались на поселковую улицу. Пройдя немного по направлению к дому фельдшерицы, Петя внезапно остановился. Любопытство разбирало мальчишку. В кои веки в их мрачном доме происходит что-то интересное. Вечная отрешенность матери и озабоченность отца угнетали мальчишку, вынужденное безделье и отсутствие приятелей, оставшихся в Москве, заставляли уткнуться в книжки. За лето он прочитал уйму книг об индейцах, сыщиках и таинственных незнакомцах, бредил тайнами и готов был увидеть их в любом, даже менее значительном событии, чем внезапная отправка к тете Клаве.

– Мама, подожди меня пять минут, я забыл учебник.

– Хорошо, – равнодушно кивнула Лидия Петровна.

Петя вернулся к дому и благодаря наступающим сумеркам незаметно подобрался к окну столовой. Заглянув, он увидел отца и таинственного визитера. Пожал плечами: ничего особенного. Невысокого роста, худощавый человек, одет, как мастеровой. Ничего приметного не было и в лице. Лишь небольшой шрам на переносице в виде домика стягивал брови в одну линию, придавая его взгляду угрожающее выражение. Но Петя был сыном врача и даже за свою короткую жизнь успел навидаться всяких шрамов. «Наверное, это тот самый больной», – разочарованно подумал он.

– Ты, Михаил, зря пришел, – услышал Петя громкий голос отца, потихонечку отошел от окна и поспешил к матери.

До дома фельдшерицы добрались благополучно. Тетя Клава встретила их, как всегда, ворчанием, но постелила матери в горнице, а Петю отправила спать вместе со своими детьми. Засыпая, он слышал, как мать ходила по комнате из угла в угол, потом скрипнула дверь, стало опять интересно, но тут сон сморил его.

Николай, едва волоча ноги, подходил к своему дому. Теперь, после мытарств обратного пути в Москву, решение, принятое им в поезде, уже не казалось ему таким правильным. До сих пор Николай мало сталкивался с реальной жизнью. Он всегда был надежно огражден заботой и деньгами отца. Даже последние годы военных, а затем революционных потрясений не слишком изменили восприятие Зотова-младшего. Отец позаботится, даст денег, решит все проблемы. Впервые в жизни он понял, что такое принимать решение и отвечать за него. Урок оказался слишком тяжел для избалованного парня.

Зотов поднял голову и увидел в окнах кухни свет. «Неужели, Глаша вернулась? – радостно подумал он о кухарке, сбежавшей месяц назад с каким-то революционным матросом. – Сейчас она даст мне поесть, горячего чаю, ванну приготовит, постелет в кабинете отца – там теплее».