Ольга Завелевич - Бриллиантовый шепот

– Нет, немножко по-другому, сама увидишь.

– А зачем?

– Чтобы я стала самая красивая!

– Ты и без куличиков самая красивая, – авторитетно заявила дочь.

Лиза рассмеялась и, поцеловав девочку, отправила ее играть.

Люба появилась точно в назначенный час, приведя с собой невысокого, плотного человека, неопределенного возраста.

– Вот, – кивнула она на вошедшего, – маг и чародей парикмахерского дела. Ваша задача, – продолжала она, обращаясь уже к парикмахеру, – сделать эту женщину неотразимой!

– Будет исполнено! – шутливо поклонился мастер. – Такую красавицу особо и украшать не надо.

Женщины рассмеялись, и парикмахер начал раскладывать на столе свои орудия производства, рассеяно оглядывая комнату, мебель, фотографии на стенах, разглагольствуя о женских прическах. Внезапно резкий звук прервал разговор. Лиза, стоявшая в пол-оборота к мастеру, обернулась и увидела, как он поднимает с пола ножницы. Руки у него при этом тряслись, а на лбу выступила испарина.

– Вам нехорошо? Может, воды принести? – испуганно спросила она.

– Ничего, ничего… Все уже в порядке. Контузия, понимаете ли… дает о себе знать…, – бормотал он, вытирая пот, струившийся по лицу.

– А вы были на передовой? – внезапно спросила Люба, внимательно следя за тем, как парикмахер пытается совладать с собой. – Вы ведь в хозчасти состоите?

– На войне всякое случается. Вот и меня зацепило. Ну, ничего, все уже прошло. Какой у вас домик уютный, – резко переменил он тему разговора, – небось, еще дореволюционной постройки? Мне нравится, – продолжал он светский разговор, – когда в одном доме люди живут всю жизнь, от рождения до смерти, да еще несколько поколений сменяется – это просто дом-музей семьи. Вот вы, наверное, родились в этом доме, а до вас – ваши отец или мать. Верно я говорю? – он на секунду прервал свои манипуляции с Лизиной головой и замер, ожидая ответа.

Лиза вдруг почувствовала, что радостное настроение, в котором она пребывала с утра, куда-то исчезло.

– Нет, – едва выдавила она из себя, – я родилась в Москве, так же как и мои родители. А это дом моих родных. Я попала сюда сразу после революции.

– Надо же, как интересно! – всплеснул руками парикмахер. – Расскажите, как это произошло?

– «Дела давно минувших дней…» – процитировала Люба, пристально разглядывая парикмахера. – Зачем нам грустные воспоминания?

В комнату вбежала Маша, и разговор плавно перешел на детей. Мастер долго выражал восхищение Лизиной дочкой, всплескивал руками и причмокивал. Девочка во все глазенки рассматривала причудливые парикмахерские принадлежности и, раскрыв рот, следила за ловкими руками мастера, сооружавшими нечто пышное и красивое на голове ее мамы. Парикмахер он действительно был отменный. Работая, он непрерывно болтал, но общаться ему приходилось, в основном, с Машей, потому что Люба молча курила в углу комнаты, а Лиза отвечала едва-едва, явно делая усилие над собой, отдавая этим дань вежливости. Тяжесть на душе усиливалась.

«Что же это такое? – удивленно подумала она. – Что может быть лучше сегодняшнего вечера? Муж вернулся, брат нашелся, сегодня все соберутся, а я места себе не нахожу! А еще говорят, что женщине для поднятия настроения надо побывать в руках у хорошего парикмахера! Вот и побывала. Все с точностью до наоборот. Радость превратилась в какую-то нервозность».

Между тем парикмахер закончил свою работу и слегка отступил, ожидая заслуженной похвалы. Прическа получилась отличная, Лиза и Люба в один голос выразили свое восхищение. Получив деньги и предложив свои услуги на будущее, мастер ушел. Лиза вздохнула с облегчением.

– Что с тобой? – поинтересовалась Люба. – Ты сама не своя. Прическа не понравилась или парикмахер?

– Парикмахер, – призналась Лиза, – вернее, он тут, конечно, ни при чем, я его в первый раз в жизни вижу, да и внешне он довольно приятный: обходительный, улыбчивый. Но стоит ему на меня посмотреть, я начинаю задыхаться, как будто он меня душит.

– Перестань себя накручивать. Он парикмахер, а не Отелло.

– Но ведь тебе он тоже не понравился? Я заметила, что ты сидела в углу и двух слов ему не сказала. Это тебе не свойственно.

– Не понравился, – проворчала Люба, – только у меня более приземленные основания. Ты заметила, как он отреагировал на старые фотографии?

– Это когда уронил ножницы?

– Вот именно.

– Но почему ты решила, что его чем-то могли заинтересовать семейные фотографии? – в полном недоумении пробормотала Лиза. – Может, действительно, контузия?