Евгений Сухов - Убойный репортаж

– Восхитительно! – воскликнул я. – Это бесподобно! Это несомненный успех!

– Да, это успех, – согласился с моими восторгами Базизян. – Исследования мозга, его долей, отвечающих за эмоциональное состояние человека, – дело всей моей жизни! И вот, – помрачнел вдруг профессор, – такая непоправимая потеря для всего нашего отдела и института в целом, когда столь долгий путь был почти сенсационно завершен. Как это все не вовремя… – печально покачал он головой.

– Вы имеете в виду отравление Рудольфа Михайловича Фокина?

– Да. Эта утрата невосполнима. Она может отбросить наш отдел исследований мозга на недели, на месяцы назад. Ведь такого талантливого исследователя, как Рудольф Михайлович Фокин, мне больше не найти. А возможно, – произнес он задумчиво, – таковых больше не существует в природе…

– А Маргарита Николаевна Бережная? – осторожно спросил я. – Она что, менее талантлива?

Профессор снова взглянул на меня поверх очков и твердо произнес:

– Вы знаете – да! Нет, конечно, Маргарита Николаевна опытный исследователь и очень перспективный сотрудник, но Рудольф Михайлович обладал каким-то невообразимым и невероятным сверхчутьем, что ли… Ему ничего не нужно было объяснять, а уж тем более разжевывать. Именно ему наш отдел обязан столь значительными результатами в области исследований головного мозга…

– А вы не знаете, кто бы это мог сделать?

– Отравить Рудольфа Михайловича? – уточнил профессор Базизян.

– Да, – кивнул я.

– Ума не приложу. – Борис Георгиевич на несколько мгновений задумался. – Хотя завистников у него было предостаточно. Знаете, научная среда, как и любая среда творческая, очень ревностно относится к успехам своих представителей. Вместо того чтобы радоваться и помогать…

– Да, я понимаю, – перебил я его. – Кстати, а куда подевалась эта шимпанзе Клара? Вот бы на нее взглянуть.

– Она заболела, – опечалился Борис Георгиевич. – Сейчас ее лечат.

– А что с ней?

– Простудилась, – просто ответил профессор. – У нас, знаете ли, сквозняки тут…

– Все равно ваши результаты поразительны, – вернул я разговор в прежнее русло. – Говорят, вы заткнули за пояс все прочие научные группы, занимающиеся подобными проблемами?

– Да, это так, – без излишней скромности согласился Борис Георгиевич. – Особенно преуспели в этой области немецкие и американские ученые-неврологи. К разрешению проблемы, которой я занимаюсь, близко подошел баварский ученый, профессор Герхард Рот. Но он слишком увлекся аномальными проявлениями деятельности мозга и его генетической предрасположенностью к совершению преступлений, что составляет лишь малую толику проблемы. Его интересуют преступники: убийцы, воры, насильники, маньяки… А я собираюсь разрешить проблему целиком и полностью. Для всех людей…

– А позвольте узнать суть этой проблемы и конечный ожидаемый вами результат, – попросил я.

– Полное и безоговорочное искоренение зла, – безапелляционно заявил профессор Базизян. – Вы понимаете, что это значит для всего человечества?

– Боюсь, я не готов к такому пониманию, – честно признался я.

– Вот именно! – Борис Георгиевич как-то даже с благодарностью взглянул на меня. – В этом-то и суть! Понять, что мое открытие несет всему человечеству, невероятно трудно и даже невозможно на данном этапе человеческого развития. Раньше считалось, что мораль и нравственность прививаются воспитанием и закладываются в самом раннем детстве, как говорится, с молоком матери… То есть понятия добра и зла существуют в обществе как некие непреходящие и всем понятные нормы. Но ведь на восприятие, что хорошо, а что плохо, может влиять и эмоциональное состояние человека. К примеру, месть – это плохо. Но если обида нанесена вам кем-то осознанно и несправедливо, у вас появляется желание отомстить, то есть сделать то же самое человеку, крепко вас обидевшему. И это уже воспринимается не как зло, а как акт справедливости. Когда перед человеком встает нравственный выбор, он начинает руководствоваться не только общепринятыми представлениями о том, что хорошо, а что плохо, но в том числе и своими эмоциями. Понятия добра и зла сидят внутри нас. И как только мы узнали, что определенные участки мозга отвечают за определенную функцию человеческого организма, был найден участок мозга, отвечающий за мораль и нравственность. Тогда я задался вопросом: а нельзя ли как-то контролировать данный участок, воздействуя на него извне? В результате исследований появилась возможность такого контроля и воздействия. Более того, мы можем теперь блокировать или, как мы говорим, «настраивать» тот участок мозга, который «отвечает» за зло, и человек лишится возможности совершить что-либо злое. Он просто не получит из мозга подобных импульсов за их полным отсутствием. Мы знаем сегодня, как правильно настроить этот участок мозга, и можем искоренить зло в корне. Вы понимаете, каково значение нашего открытия?